Нечто новое.

Мальчик спрятал руки, и с любопытством уставился на Агнессу.
— Ой, да ладно тебе... Не может быть так больно...
Он поправил сумку, и завязал ремешки. Опять уставился на девочку.
— Ну ладно тебе... Ну не дуйся только... Дай посмотрю...
Он полез обниматься.
— Ну все-все. Хочешь ещё мяса?.. Не больнее же, чем в живот получить... На мяса...
Он отвлёкся, чтобы снять кусочек, но обжегся, не привыкнув к таким нежным ручкам. Мясо плюхнулось на землю, и он его быстро поднял, смахивая траву и листики.
— На, кушай... — сунул злосчастный кусочек.

- Больнее... в сто... нет, в тысячу раз больнее!
Она внезапно поняла, что ей до истерики хотелось, чтобы ее пожалели. Чертов переходный возраст...
Шмыгнув и утерев рукавом лицо от слез, Несса уселась, продолжая болезненно морщиться. Посмотрела на непрезентабельный кусок мяса, горестно вздохнув. Извиняться Арман не умеет, но раз даже мясом готов пожертвовать, то правда чувствует себя виноватым.
- Сам ешь. Это твоя порция.
Решив не рисковать своим здоровьем ради молодящей воды (да и вдруг сама еще в этот источник свалится), она потушила костер и взяла сумку.
- Доедай и пошли. Тут все равно ловить больше некого - всех распугали. Может дальше кого-нибудь еще поймаю. Тебе лучше в котенка превратиться, так удобнее идти будет.
И руки не станет распускать - подумала про себя. Тигренок все-таки милее.

Упрашивать ребёнка не надо было. Слопал кусок, даже не задумался. А потом пошёл, и ещё сожрал парочку, хоть и ворчал всю дорогу, что мясо жёсткое.
Ему это прибавило не больше года-двух.
Что-то подсказывало, что есть придётся зайцев очень долго...
Облизав ручонки за неимение салфеток, и блестящие ладошки растерев об себя, мальчик посмотрел на Агнессу.
— Я буду самым молодым бальваром в истории! Дети в моем возрасте ещё не умеют превращаться. А я вон...
Он шлёпнулся на четвереньки, и, задрав попу верхом, начал жмуриться. Обращался долго, начав с ушей и хвоста, а затем уже постепенно обрастая шерстью.
— Фух, я устал, — пожаловался, плюхнувшись мохнатым задом на землю, и тряхнув ушами, — Когда большой, это сил меньше занимает... А может и больше, но я просто очень сильный.
Мысль о том, что когда он взрослый, он просто машина, сделали полу-тигрёнка чертовски довольным.
"Я такой классный..."
Это придало сил, и он закончил обращение, изменив лапы.
— Несси, а можно задать теоретический вопрос? — он пошлёпал поближе, — Вот представь, мы с тобой ещё вместе, и меня поражает такой вот недуг. И способа вернуть на место мы не знаем. Ты бы все равно со мной встречалась?..
Любопытство так и перло.

Вопрос ее нехило озадачил. Бросив попытки поправлять неудобную сумку, она уставилась на пушистого тигренка, пытаясь себе вообразить такой союз.
- Ну, это уже что-то извращенное, знаешь... Я в таком размере не могу воспринимать тебе мужчиной. И ты такой милый, что это аж нечестно. Нельзя так людей обманывать. Нехорошо. Глаза видят плюшевую милаху, а внутри нее скрывается самовлюбленный маньяк-потрошитель.
С горем пополам пристроив сумку на плече, девочка пошла в ту сторону, где мелькали сквозь просветы деревьев далекие молнии.
- Я бы тебя, наверное, усыновила, - спустя некоторое время довольно пришла она к подходящему, по ее мнению, решению.
Через пару шагов поморщилась.
- Нет, после всего, что между нами было - это еще большее извращение... Черт, не знаю. Ждала бы, пока ты подрастешь.

— То есть, ты меня бросишь одного, маленького и слабенького, и свалишь лет на десять?.. С другими мужиками там, да?..
Тигр шлепал рядом, озадачено глядя на девушку.
— И че, меня так все ребёнком-то не любят?..
Прижав уши, он озадачено посмотрел вперёд.
— В приют сдала бы? Или папочке вернула бы. Ну, как испорченный товар, знаешь?.. Изготовителю.

- Я этого не говорила. Я бы была с тобой и заботилась о тебе. Защищала бы тебя и ухаживала. Между прочим, я и сейчас пытаюсь это делать.
Агнесса убрала с лица налипшую прядь, внимательно глядя по сторонам и тревожно прислушиваясь.
- Вот посмотри - ты изначально видишь все в мрачном свете. И сам притягиваешь к себе сплошной негатив. В людей надо верить, Арман. Они не все думают только о том, как бы тебя предать, подставить и воткнуть нож в спину. Это ты любишь строить лицо-кирпич и исчезать, кидая меня в любой стремной ситуации, делая какие-то обескураживающие выводы.
Она снова задумалась, пытаясь найти внутри себя честный ответ.
- Я бы тебя не бросила в таком виде. Хранила бы верность и лечила разбитые коленки. Конечно, если бы мы с тобой все еще были вместе, ага.

— Сама ты все видишь в негативном свете. Я объективен. Ты сейчас так говоришь, а на деле произойдёт? Кто знает, насколько хватит решимости. Даже у твоего упрямства могут быть пределы. Постоянно убеждать себя в том, что ты не такая, ты не бросишь. А женское сердце жаждет любви и прочего. Сначала все обернётся бытом, исчезнет из мыслей прошлые желания, заменив их мыслями о том, что нужно ему поесть, и купить новые штанишки. И даже если не бросишь, настанет момент, когда в сердце поселится разочарование, и усталость. И даже если ты будешь терпеть, это не значит, что ни разу не возникнет сожаления... Люди людей не любят просто так. Им нужно вечно доказывать что-то, демонстрировать. А с глаз исчезнешь, и забудут. Нет горы мышц, а лишь пятнистый животик — все. Дорогой, это извращение, и мне плевать, что под мехом, и розовыми щёчками, ты такой же.
Тигрёнок бурчал и бурчал.
— Лучше сразу видеть все в плохом свете, разочарований меньше...
Сам себя расстроил, аж поступь изменилась. Как медвежонок.
Ушёл вперёд, и хвостом давай дёргать.
В какой-то миг он резко развернулся, и, разбежавшись, заскочил на руки, чуть не уронив наземь. Вцепившись в плечи, зверёк давай прижиматься подбородком к плечу.
— Не оставляй меня одного, хорошо? Никогда-никогда.
Найдя мокрым носом ухо, быстро лизнул его, и опять прижался.
Штормило его знатно.
Переходный возраст в сравнение не шёл.

Покачнувшись, девочка с удивлением скосила глаза на тигренка. Она была готова лопнуть от умиления. Но вместо этого пошла дальше, прижимая к себе бальвара и заметно сбавив скорость под дополнительной тяжестью.
- Вот в этом и есть твоя проблема. Люди людей любят просто так. И если надо постоянно кому-то что-то доказывать - то это ненастоящее. Любви не нужны доказательства. Ей не нужны оправдания. Это же так просто... Есть человек без которого твой мир тускнеет, становится пресным. О ком ты думаешь засыпая и просыпаясь. О ком тебе хочется заботиться в любом состоянии, даже если он черти где и даже если он упертый баран. Рядом с которым все кажется правильным, с которым легко смеяться или ссориться. С которым можно оставаться собой. Которому можно простить все на свете. Я любила тебя мрачным инквизитором-мясником. Любила предателем, разрушившим то, во что я верила. Я любила тебя кинделийским скелетом и кодакским слепым. Я люблю тебя маленьким и буду любить даже если ты превратишься в того лорда, которого могут унести лишь четыре батингофца. Ворчливым, грозным, счастливым, беззубым... Будешь ты близко или далеко. Потому что иначе - это уже не любовь, а чистая страсть. Страсть кратковременна. Любовь - вечна. И крайне живуча..
Она приостановилась, чтобы удобнее перехватить тигренка и поправить сумку.
Некоторое время шла молча, прежде чем чмокнуть его в здоровый глаз.
- Я не оставлю тебя одного. Никогда.

Тигрёнок замурчал, ещё раз лизнул, в подбородок, и опять прижался.
— Бросишь, убью. В глаз воткну вилку.
Он говорил это, продолжая мурчать...
— Ну, все! Отстань!..
Он завился в руках, вырываясь на волю. Скатился грузной тушкой на землю, и шерстью тряхнул. Немного подумав, укусил девочку за коленку, и игриво побежал, с деловым видом выкидывая лапы вперёд.
— Пошли уже!..
В шею укусили. Резко, неприятно. Боль обожгла, но затем почти сразу пропала, оставив после себя немое, бесчувственное пятно.

Зашипев, Несса интуитивно прихлопнула шею, в попытке убить невидимую тварь. Похоже здесь водились какие-то агрессивные москиты. А если они переносят какую-нибудь жуткую болячку?..
Поежилась, поднимая повыше ворот рубашки.
Арману хорошо - у него шерсть.
Боль прошла быстро, и девочка об укусе так же быстро забыла, пытаясь догнать тигренка сквозь заросли травы, пока он не исчез.
- Подожди! У меня-то всего две ноги! А ты их еще и грызешь... И сумку я твою тащу между прочим... Нет, мне не нравится быть старшей, я передумала. Мне больше нравилось, когда вещи и меня нес ты.

Постепенно, онемение стало идти дальше, и вот уже плечо с сумкой не чувствует ничего.
Попытка что-то сказать: горло онемело. Ноги стали подкашиваться...
Падения она не ощутила: просто резко изменился угол обзора. Девочка смотрела на все происходящее откуда-то снизу, из высокой травы.
— Что случилось?! — котенок быстро вернулся назад, и начал шевелить усами, — Проклятие!..
С его ругательством, стали слышны шаги.
Рявкнув с досады, кот быстро развернулся, и взобрался на ближайшее дерево.
На поляну, перед телом выбежали четыре голых мужчины, покрытые с ног до головы белой грязью, и сверкающие гениталиями. Присев рядом с добычей, один начал что-то говорить своим товарищам, задрав голову девочки за волосы.
Больно не было.
Через плечо у каждого были перекинуты верёвки, с пристегнутым к ним оружием. В основном, какие-то топоры. Один держал в руках тонкую трубочку.

— Урар! — чёрная пушистая бестия настигла ближайшего к Нессе аборигена. Коготки шаркнули по лицу, в явной попытке вырвать глаза. Человек схватился за лицо с криком. Второй бросился за тигром, но тот тут же дал деру меж ног у третьего. Его преследователь, согнувшись, ударил головой в пах собрату, и тот шлёпнулся на зад с криком.
Пока преследователь тёр голову, тигрёнок кинулся на него, и тут же получил от четвёртого плёвок из трубочки. Маленькая иголка влетела прямо в нос.
Тигр подскочил, и шарахнулся. Закрутил головой, лапой пытаясь убрать снаряд.
Пользуясь его замешательством, на него снова кинулись, и зверь заверещал, пойманный чьими-то руками. Недолго брыкаясь, он ловко вывернулся, и бросился наутёк.
Ему вдогонку полетел топорик, и очередная игла. Что-то точно в него попало, потому что до Агнессы донеслись всполохи боли, и крик раненого зверёныша.

Вот тебе и комар.
Все произошло слишком быстро. Безвольной куклой валяясь на траве, Агнесса чертыхалась на саму себя за такую беспечность. Она так отвлеклась на умилительного Армана, что совсем забыла об осторожности.
Правильно говорят, что любовь разжижает мозги.
Откуда здесь взялись люди?.. Как они вообще тут выживают?..
Хотя... люди такая зараза, что выживут где угодно.
Вид их откровенно пугал. У них прям на лбу белой глиной было написано: "людоеды".
Почуяв вспышку боли со стороны бальвара, Несса попыталась крикнуть, но тщетно. Попыталась рвануть вперед, но результат оказался таким же. Паралич... Замечательно.
Что-то в последнее время она полюбила попадать в плен. Только эти голые мужики вселяли в нее куда больше опасений, чем бородатые дварфы. Те хоть одеты были!
Страх за тигренка сковал разум. И помочь ему она ничем не могла.
"Армар?.. Арман, ты живой?.. Они стреляют парализующими дротиками. Спрячься куда-нибудь и дождись пока паралич пройдет. Затаись, тебе с ними не справиться. Не переживай за меня"
Она боялась, что если его поймают, то сразу убьют, не разобрав кто и что. Он все-таки был для них всего лишь диким зверем, хищником.
Пытаясь отвлечь дикарей от тигренка, Агнесса просочилась в их головы и издала яростный, пронзительный вопль, подражая гарпии. Надеялась хотя бы на время оглушить и дезориентировать.

Аборигены с криками похвались за головы и стали падать, один за другим.
У кого-то носом пошла кровь, кто-то сразу отключился. Крики их длились не более пары минут.
Затем — все стихло.
По лицу проползла какая-то букашка, но, благо, девочка не ощутила её цепких лапок.
Ветер колыхал деревья, и вдалеке слышались крики экзотических птиц.
Треск веток во всей этой природной идиллии ясно давал понять, что кто-то здесь не просто так.
— Несс?.. — мутным взором обшарив окружение, шатаясь, к девушке подошёл отравленный тигрёнок. Из носа все ещё торчала игла, — Ты живая?..
Он шлёпнулся рядом, обнюхивая лицо. Ноги были ватные, но паралич на него в той же мере не действовал. Хвост был сломан в центре, и истекал кровью, болтаясь лишь на ошмётках кожи да мышц.
— Несса...

Глядя на несчастного, окровавленного зверя с иголкой в носу, ей захотелось встать и сжечь тут всех местных глиняных человечков. У нее и при виде его большого раненого сердце кровью обливалось, а когда он был маленьким так вообще...
Беспомощность дико злила.
Если бы они были взрослыми, то разорвали бы тут всех за пару секунд.
"Со мной все в порядке", - мягко вошла в его сознание, окутывая теплом и заботой, стараясь успокоить. - "Ты должен спрятаться. Я не могу пока встать, а они могут очухаться. Или другие придут. Спрячься"
Пока он прикасался к ней, она передала ему часть своей энергии, надеясь, что этого хватит, чтобы его регенерация начала залечивать хвост.
Попыталась шевельнуть рукой.
"Ну давай, уходи. Я приду в себя и догоню тебя, обещаю"

— Я могу перегрызть им глотки, — без малейших раздумий заявил зверёк, поднимаясь на лапы, и тут же по большой дуге пал на пушистый зад.
— Потом подождём, когда тебя "отпустит"...
Раскачиваясь, зверь дополз до первой жертвы, и начал осторожно забираться сверху, выискивая шею.

"Стой!"
Арман был прав насчет того, как жутковато смотрится кровожадность от кого-нибудь маленького и миленького... Она ничуть не сомневалась, что он попробует осуществить угрозу. Под плюшевой шубкой скрывался все тот же безжалостный убийца.
"Да ты же до ночи грызть будешь, пока хоть с одним справишься! У тебя клыки еще молочные! Он раньше очнется и прибьет тебя. А от его воплей придут в себя и другие. Я не уверена, что у меня хватит сил оглушить их снова. Не дури, черт. Ты сейчас беспомощней мягкой игрушки"

Тигр посмотрел на Агнессу с такой болью, что казалось вот-вот заплачет.
Беспомощный...
— Я найду тебя... — пробурчал, и свалился с тела, заплетаясь в лапах.
Его поломанный хвост ещё мелькал какое-то время, пока не исчез в кустах.
Время неумолимо шло, но ни онемение, ни обморок у врага не проходили. Впрочем, с параличом постепенно намечался прогресс. Чувствительность начала приходить к рукам, и шее. С ногами было сложнее, но и их начинало уже покалывать.

Подняв руки, Несса размяла каждый пальчик. Со скрипом повернула голову, страшась, что из-за плохой чувствительности потянет сейчас мышцы шеи. Глянула на аборигенов.
Хорошо она им мозги просвистела... Может, еще удастся легко отделаться.
"Ну давай, давай, давай..." - Повторяла про себя, тряся пальцами и сгибая кисти.
Хотелось убраться отсюда поскорее. Найти Армана и бежать подальше.
Но нельзя было оставлять недобитых врагов за спиной. Недобитый враг хуже целого. Его будет гнать по следу жажда возмездия, пока он не вгрызется в добычу зубами.
Ноги, видимо, решили отдохнуть подольше, мстя за все последние экзекуции.
Ну и ладно. Не больно-то и надо. И без ног справится.
Дотянувшись до кинжала, девочка вытащила его из ножен и положила на грудь, нагревая. Подняла в воздух, направив на первого аборигена.
Поджала губы.
Как-то это совсем бесчестно... Убивать бесчувственного врага. Они ж ее не убили. Может, и не хотели... А может и хотели просто не успели. И вообще, они Армана покалечили!
Клинок размахнулся, целясь в глотку. Главное попасть в яремную вену. Быстро и безболезненно... Он даже не почувствует. Наверное...
Все равно как-то бесчеловечно... Это же их территория. Нет ничего странного в том, что они ее защищают и отлавливают всяких чужаков. Может, Армана бы и не трогали, если бы он так не озверел.
Проклятая мягкосердечность ее погубит!.. Вот мама бы на ее месте точно всех прирезала. Безжалостно.
Расслабив шею, Агнесса уронила голову обратно на землю и грустно выдохнула. Кинжал вернулся, так и не испив крови. Засовывая его в ножны, она попыталась себя убедить, что это мудрое решение. Может, у нее не хватило бы сил убить одним махом. Он бы очнулся, разбудил остальных и тогда они уж точно не церемонились бы.
С великим трудом перекатившись на живот, девочка уперлась локтями в землю и начала медленно ползти на руках к чертовой сумке, одновременно пытаясь вернуть ногам чувствительность.

Сумка казалась безумно тяжёлой. Тело казалось безумно тяжёлым... Каждая попытка проползти была безумно долгой, и безумно много тратила сил...
Сзади послышалась возня. Кряхтение!..
Она не успела отреагировать.
На затылок прилетело что-то очень тяжёлое и твёрдое.
Чтобы это могло быть?..
Ах, да.
Камень.

***

Кто-то говорит.
Свет.
Темнота.
Свет...
Чьи-то яйца болтаются прямо перед носом.
Темнота.
Свет...
Её руки связаны.
Она как курица на вертеле.
Куда-то несут.
Тьма.
Опять яйца носильщика...
Тьма.
Сумку несут так же, на шесте...
Тьма, тьма, тьма...

— Хей, девка! — мужской голос, — Хей! По нашему лапочешь?..
Темнота.
— Хей!
В лицо что-то плеснули.
Свет! Свет! Свет!
Клетка.
Ноги болят. Руки болят.
Клетка из костей. Свежих... Недавно собрали видать...
Запах костра, какой-то бытовой шум.
— Живая? По-нашему лапочешь?..
Язык дварфов. Она его помнила и знала.
Перед лицом возникла волосам морда, с растрёпанной бородой.
Сосед из другой клетки. Рядом с ним ещё два обеспокоенных дварфа.
— Че глазеешь? Понимаешь-нет?
Они были в лагере. Палатки из костей, соломы и веток. Белые глиняные люди снуют туда-сюда. Странные запахи... Кислые. Моча и какое-то масло.

- Нет, - честно прохрипела девочка на выученном во сне языке. - Ничерта не понимаю...
Голова была слишком тяжелой, чтобы понять хоть что-то. Она помнила, как ползла... помнила, что что-то сделала не так...
Ну да.
Она не зарезала глиняных человечков, пока была возможность. А ведь знала, что добром добро не кончится! Тупица... Так ей и надо...
Несса осторожно потрогала затылок, боясь обнаружить там кровь. Да хотя какая разница... Все равно сожрут. Хоть с проломанной головой, хоть с целой. Кости вокруг красочно иллюстрировали ее будущую участь.
Шмыгнув носом, она подползла поближе, ухватившись за прутья клетки и слезящимися от дыма глазами пытаясь рассмотреть, что вообще происходит. Руки тут же дали о себе знать глухой неприятной болью. Застонав, девочка привалилась к прутьям и попыталась сосчитать компаньонов по несчастью.
- Один гном... Два гнома... Три гнома...
Может, ее после удара глючит?.. Откуда здесь гномам взяться?
Снова шмыгнула. Этот кислый запах жутко раздражал нос...
- Нас съедят, да?.. - С безнадежным смирением поинтересовалась вежливо. - Как вы вообще сюда попали?.. Иегудалар... иегуалдар... иеглуарадыа... а-а-а... ааа!! Зачем такой зубодробительный язык придумывать?!
Чуть посопев и успокоившись, она продолжила:
- Дварфы, короче, на поверхность же не выходят. Как вас поймали?..

Родной язык заставил мужиков радостно захлопать, и засмеяться. Тот, что говорил, прижался ближе к прутьям.
— На скале прилетели. Случайно было! Рыли ход и опана! Свет в глаза, ветер в лицо!
— А мы говорили главному! Нехер там искать, в верхах! Нет там металла, нет! А он: копайте! Копайте! Вот ты сейчас в клетке из его костей и сидишь...
— И Митко с Кромбом...
Гномы приуныли.
Но главный (тот что больше болтал), тут же оживился.
— Вообщем, девчуля. Тут дела такие. Надо валить. Эти длинные не-лихримы жрать нас собрались! Я тебе зуб даю!.. Вчера сожрали друзей та наших! В котле вон том варили.
Он ткнул куда-то вбок.
Там и вправду был котёл (или целый бассейн), вырытый в земле, и обложенный камнями, от которого и воняло этой дикой дрянью. Вокруг котла стояло с десяток кольев, увешанных черепами. Над котлом была странная конструкция, по виду на кран похожая. Настораживал тот факт, что к другому концу конструкции были привязаны клетки.
— Они нас над ним повесят, а потом спустят! Наши вчера орали недолго. Кто захлебся, кого шоком убило! Короче, валить надо.
Слово взял второй дварф.
— В твоей клетке косточка есть лучевая, глядь. Свежая, с концу обломанная. Она ток на суставе болтается, ты эт, девка... Оторви-к её, да нам дай. Мы ей управу найдём, разрежем верёвки, из которых клетка связана, да вылезем. О тебе не забудем, ток заодно быть надобно.
— Заодно, девка, заодно.

Агнесса оживилась.
Она была только за, чтоб заодно. Вот если бы эти людоеды проклятые жарили мясо, а не варили - у нее был бы шанс. А так никакого... Свариться не сварится, но захлебнется наверняка.
- Да-да-да, заодно, - горячо закивала девочка, давая свое согласие на совместную деятельность, позабыв о том, как раскалывается голова и ломит конечности.
Оглянулась по сторонам. Отыскав ту самую кость, потянула за нее, украдкой поглядывая, чтоб никакой "не-лихрим" не спалил.
- Соболезную вашей утрате, - без особой жалости, как дань вежливости торжественно произнесла, разбалтывая сустав. Она сейчас слишком переживала о собственной жизни, чтобы печалиться об уже кончившихся. Да еще и незнакомых.
- Я тоже на скале прилетела. Это вы если выберетесь - сколько ж потом возвращаться-то...
Если выберутся.. Если они все выберутся.
Хорошо хоть Арман не попался... Она очень надеялась, что он не пошлепал вслед за ней.
Устав разбалтывать кость, Агнесса чуть подожгла сустав и с победным видом протянула добычу дварфам.
- А куда бежать-то вы придумали?.. Тут же повсюду эти изверги снуют. У них дротики парализующие. И ноги.. подлиннее наших...

— Будем этот вопрос решать, когда он в дверь постучит! Сейчас главное не свариться! Давай давай сюда!
Гном перехватил кость и сунул товарищу. Тот подсел к краю клетки, и начал активно вонзать острие в опутывающую кости лиану... или ремень.
Два других дварфа ловко закрыли его широкими спинами.
Командная работа. Агнессе бы в одиночку не удалось так, чтобы не палиться.
— Как устанешь, пни! Сменим.
— Чой устану то? Костью махать, не киркой!
Работа пошла. Тем временем, на площади собирался народ. Спустя какие то секунды, раздался барабанный бой, и какой-то тощий мужик начал что-то самозабвенно болтать. Судя по тому, что в центре площади стояли три мальчика, событие было каким-то обрядом посвящения.
— Хей, глядь! Гость незваный!..
Гном ткнул куда-то в палатку.
Выглядывая огромными глазами, за ней прятался черный котенок тигра. Шевеля усами, он оглядывал действие, и почти сразу нашёл глазами Нессу.
— Кака прелесть! Поди мясо учуял, воровать собрался!..
Тигр юркнул в палатку, мелькнув зажившим, но кривым хвостом.
В палатку забежал какой-то абориген...
И выбежал, неся на подносе огромный шмат сырого мяса. Спустя секунду оттуда показалась недовольная морда Армана.
Поднос поставили на стол, и шаман, взяв топорик, поднял над мясом, продолжая вещать.

- Как бы его самого в мясо не превратили, - пробурчала мрачная, как грозовая туча, Агнесса, стреляя в тигренка глазами.
Вот что он делает?.. Все равно ничем помочь ей не сможет в таком виде. Рискует только лишний раз.
Балбес.
Устроившись спиной у своей клетки так, чтобы тоже по возможности прикрывать трудящегося на благо свободы дварфа, девочка лихорадочно соображала, что делать дальше. После удара соображалось плохо и в конце концов она просто уставилась на разворачиваемое действо, слушая незнакомое наречие аборигенов. Похоже, они попали аккурат на какой-то праздник. Жаль, что в качестве закуски...
Интересно, мясо, которое сейчас готовятся раскромсать, раньше было на тех костях, из которых соорудили клетки?..
К горлу подступил комок.
Снова глянув на гномов, она подумала, что они так трудиться будут очень долго. А если не успеют?.. Или ей помочь не успеют? Это ж две клетки надо развалить. А если вообще плюнут на нее? Своя жизнь всегда дороже, чтоб ради незнакомцев рисковать... Как она там недавно вещала Арману? Надо верить в людей.
Но они не люди...
Приложив руку к одному из прутьев, Несса зажгла на пальце незаметный огонек, направляя его к связывающей кости лиане, чтобы попробовать сжечь. Глаза ее при этом метались с центрального ритуального обряда на тигренка.
"Ты плохое место нашел, чтобы спрятаться"

Шаман тем временем что-то радостно вещал, и три раза рубанул по мясу, раскромсав его на кусочки.
Судя по тому, как он с ним обращался, это была часть ритуала.
Клетка вздрогнула, заставив присутствующих вскрикнуть. Их начали поднимать, при помощи рычага, на конце которого болтались три местных жителя. Поднявшись на нужную высоту, клетки стали двигаться к проклятой котловине.
— Быстрей, быстрей, быстрей!
— Я пытаюсь!!!
Они замерли над самой водой, которая тут же обдала их кислым запахом.
Котёл обслуживали двое. Кидали него раскалённые на огне камни, и держали там, пока те не убавляли температуру. Затем опять раскаляли на огне, и вновь бросали в воду, которая уже начинала кипеть.
Шаман с криком стал подходить к каждому мальчику, и вкладывать тем в рот кусочки мяса.
Дети начали жевать их, под громкий ор толпы, и спустя считанные секунды, тела их начинали вырастать, крепнуть, расширяться...
Это племя форсировало взросление.
— Вот же, ироды...
Прошептал один гном, пуча глаза.
Кто-то вскрикнул в толпе. Пушистый комок, пока все были заняты ритуалом, поставил лапы на церемониальный стол, и в наглую стал воровать тот крупный шмат мяса, что ещё остался.
На него стали тыкать пальцами, и шаман резко развернулся, встретившись взглядом с единственным выпученным глазом воришки.
Видно, наглость его поразила, поскольку шаман начал кричать и двигаться только в тот момент, когда кот начал убегать, прихватив свою добычу.
Бежал он неловко, но этого хватало, чтобы ускользать от ошарашенных людоедов.
Те падали, спотыкались, хватали его за лапы, на что тигр недовольно рычал, и брыкался.
Клетка дрогнула: один из держащих её людей убежал на подмогу.
— Черт, давай же! Этот малец нам на руку играет! Быстрее!
Гном уже не прятался а откровенно колотил по клетке.
Возня продолжалась. Кто-то уже похватал оружие, а тигрёнок, по пути пытаясь разжевать кусок, с лету скользнул под груду корзин, на время исчезнув из виду.
Аборигены стали раскидывать корзины, и вонзать в груду копья.
Длилось это недолго, ибо спустя всего пару секунд, груда сама разлетелась, и из неё, с громогласным рычанием, вырвался крупный кот, яростно прижав уши.
Кого-то это испугало, кто-то сразу приготовил оружие.
Клетка дрогнула, и упала: держащие её люди кинулись на подмогу.
Гномы с криком стали забираться по прутьям, пока клетка медленно опускалась в кипящую воду. Ноги Нессы обожгло: жидкость оказалась каким-то жутким раствором, кислым маринадом.

Их опять дёрнуло вверх: кот пересёк площадь, и схватился лапами за другую сторону рычага, перетягивая на себя.
— ДЕРЖИ НАС, ДЕРЖИ НАС!!! — верещали дварфы, — Навались, парни!
Они стали бить одновременно по противоположным стенкам клетки, пытаясь её сломать.
Тигру в то время уже нездоровилось: его начали тыкать и атаковать со всех сторон.