— Да, и мой тоже… — мужчина прикрыл глаза, улыбаясь. Дождь колотил его по обнаженной груди, и разбиваясь и отскакивая. Из-за образовавшегося холода, изо рта бальвара валил пар, пока в разуме сверкали те яркие моменты их мимолетного счастья.
Он вымученно присел, противясь липкой грязи, что тянула вниз.
— Надо найти укрытие… околеешь.
***
Она летела вперед, не замечая преград. Ловко перескакивала через поваленные стволы, камни…
Но сил ненадолго хватило. Становилось ясно: она сейчас не в том состоянии, чтобы дать бой. Мышцы гудели, когда она заскочила на ближайший ствол, ловко переставляя лапы.
Сама не знала еще, прятаться или устроить засаду.
Сердце отчаянно билось, когда Селала оказалась на ветке. Оно и перебило топот приближающихся копыт. Прямо под ней человек остановил свою скотину, начав крутить башкой.
Поднял лицо вверх… и тут стало ясно: засада.
Она слетела прежде, чем он успел заголосить, с точностью хищника находя горло. Лошадь взвилась и побежала прочь, пока зубы чавкали на трупе.
— Вот она, вот она!..
Новые люди быстро выскочили из кустов, почти сразу запирая в круг. Она оскалилась кровавым ртом, грозно зашипев.
Убила бы всех… да вот в ход пошли железные дубинки и плевательницы острых палок. Селала их боялась до жути. Бесчестные способы борьбы.
Слабые люди. Гадкие противные!..
Луч света пробил пространство, и одного наездника сдуло с лошади. Остальные скакуны испугано заржали, вставая на дыбы. Кто-то слетел с седла. Кошка вылупилась, тут же ощерившись. Синие блюдца уставились перед собой, пока лапы искали способ к отступлению. Зад уткнулся в ствол.
Ствол хорошо.
За хвост никто не цапнет!..
Затем показался он.
У кошки даже дыхание сперло. Потрепанный, грязный, и красивый до жути. Он ворвался на поляну, как вожак в разгар охоты: в самый нужный момент.
И нес смерть.
Сначала он громыхнул железной палкой, отчего один человек упал с разбитым лицом. На него бросились другие, но Сарен столь ловко и красиво уходил от ударов, и оставлял свои, что шансов у противников было мало.
Его рука сверкала, то ударяя по коленям врагов, то метя в их запястья и обезоруживая. Он уклонялся, бил! Вспышкой, палкой!
Кто-то ударил его по голове, но он даже не вздрогнул. Лишь едва заметно колыхнулся воздух вокруг.
— Прошу, нет!.. — кто-то взмолился, но его мужественно оборвали смертельным ударом.
Опасность исчезла за секунды. Из десяти сердец бились теперь только двое. Он еще оглядывал врагов, но Селала точно знала, что он одолел уже всех. От радости и счастья шерсть встала дыбом.
Переминаясь на лапах от нетерпения (как в те моменты, когда до птички рукой подать), кошка рванула к своему герою, стоило ему лишь повернуть голову, и открыть рот…
***
Выдохнуть ее имя Аброх не успел: кошка разбежалась со всех лап, и взобралась на него, будто он был деревом.
От неожиданности (и боли в слегка оцарапанных бёдрах), мужчина рухнул на землю, выбивая из себя воздух, так и не сумевший стать словом "Селала".
Когда звёздочки в глазах потухли, на нем уже сидела голая девушка. Опомниться она не дала: тут же склонилась, сцепляя их губы страстным поцелуем.
Такой ход обескуражил несчастного: это был его первый поцелуй, и он даже в своих фантазиях не мог себе представить, что это будет... так.
Влажно, и щекотно и скользко...
Вместо нового выдоха он выдал протяжный "ох", отчего кошка отстранилась, чтобы разглядеть своего героя.
— Слушай... нам наверно не стоит... — промямлил, но так и не договорил. Своими ладошками, что едва смыкались на его запястьях, Селала уложила руки мужчины себе на грудь, и, видимо для того, чтобы подбодрить его, встретила прикосновения громогласным мурчанием.
Тут он ощутил, что между "видеть голую женщину" и "трогать голую женщину" есть существенная разница. В горле пересохло, от мысли, какая она мягкая. И судя по тому, как она закатывала глаза, ей все нравилось. Забыв, что вообще происходит, мужчина сжал обе ладони, невольно разглядывая лицо девушки. Ее прикрытые веки дрогнули, а мурчание будто на миг стало громче.
В штанах стало тесно. Накрыло смущение, от мысли, что она заметит...
И она заметила, потому что синие глаза тут же сверкнули, распахнувшись, и гибкое тело стало активно тереться, змеёй выгибаясь сверху.
От таких прикосновений, он чуть не сошёл с ума. Рассудок расплылся, и затылок ударил о землю.
Видимо, его руки ослабли, потому что их опять требовательно уложили на тело, на этот раз уже в области талии.
Мягкая кожа коснулась груди, и губы снова соприкоснулись. Сарен не знал, что делать, лишь вяло открывая рот, и копируя ее движения. Она же активно двигала во рту языком, будто искала последние капли мёда в банке.
Это было очень странно. Когда он видел чужие поцелуи, ему казалось, что это отвратительно, и гадко. Что сам бы побрезговал.
А сейчас молил Каэлла, чтобы она не переставала.
Будто пытаясь подбодрить, он крепче сжал сползшие на ягодицы ладони. Кошка мурлыкнула громко, вздрагивая, и усилила мурчание, показывая, как ей нравятся его прикосновения.
Все вибрировало. Ее тело, ее грудь. Рот вибрировал, и вибрации будто шли по языку. Сарену казалось, что он уже сам мурчит.
Губы расцепились, и розовый язычок пошёл по щетине, по скулам. Его вылизывали, как звериного детёныша. Язык нашёл уши, и углубился в раковину.
Сарен поморщился невольно, когда все тело покрыли мурашки, и бросило в холод. Видимо, это заставило почувствовать девушку что-то, потому что она приподнялась с его ширинки, с любопытством поглядывая на неё.
Сарен обескураженно смотрел в небо, ощущая, как ослаб ремень, и пах ощутил прохладу ветра. Руки бестолково поглаживали запястья девушки, что старательно освобождала интересующий ее орган.
"Кажется, я сейчас стану мужчиной...", — подумал Сарен, когда порыв ветра колыхнул самые высокие кроны...
***
Размытый берег реки предоставил прекрасное убежище, в виде торчащих корней. В Синамаре такие вот естественные укрытия были распространенны повсеместно. Чаще всего, в них находили пристанище различные животные, такие, как барсуки или даже лисы.
Сейчас же, посчастливилось найти необжитый уголок.
Арман втиснулся следом за девушкой, почти сразу дав понять, что двоим будет чертовски тесно.
Крутился на тяпше, лип своей влажной кожей, и, наконец, неловко устроился, коленом едва не врезав Агнессе в нос.
— Можешь сушиться, — сообщил, потирая нос, — Я пока обдумаю план.
Сам устроившись крайне удобно, он прикрыл глаза, начав рассуждать на тему того, сколько человек они успели убить, и кто же из этой братии мог быть тем самым некромантом.
