Часть III: Семь

- Вы очень добры к незнакомцам, - без тени улыбки уведомила рыбака девушка, поглаживая пальцами горячую кружку.
Кипяток жегся, как и положено кипятку. Этот маленький, незначительный нюанс вкупе с легким проникновением Франчески в голову стал вдруг настолько чудовищно обидным, что захотелось плакать и кричать. Агнесса напряглась, пытаясь поймать чувство и дать уже своим затаившимся, свернутым в змеиный клубок эмоциям выйти. Но ничего не произошло.
- Мы с благодарностью воспользуемся вашим предложением, - особо не задумываясь, кивнула, бросив хмурый взгляд на подругу.
Ограбили фазийского лорда. Как удачно. Если бы она была в привычном для себя, нормальном состоянии, то наверняка бы гордо фыркнула и отказалась от таких денег, придумав другой способ, чтобы добыть лошадей.
Но теперь ей было безразлично. Какие деньги, откуда, от кого, для чего.
Равно воспринимались и подлость, и помощь, не колыша никак.
Если бы сейчас Франческа со злобным хохотом заявила, что всех их раскромсает цигунами, Агнесса бы приняла это с абсолютным спокойствием, вступая в схватку без намека на жалость.
Были свои прелести в этом равнодушии. Кристальная внутренняя чистота.

Рыбак обрадовался тому, что Агнесса согласилась принять помощь. Подмигнул Лире, на что та нахмурилась, и продолжил пить чай, наслаждаясь каждым глотком.

***

В путь они отправились спустя полчаса. Пока мужичок договаривался со своим хмельным родственником, и они потом снаряжали упряжки, Лира восхищенно бегала по деревне, тыкая пальчиком то в снасти, то в людей, то в прочую утварь.
«Мамсмотри» раздевалось снова и снова, снова и снова. Франческа глядела на подругу с явным сочувствием, решив, наверно, что она бы не вынесла общения с гиперактивным ребенком.
Шуш с невозмутимым видом пытался сидеть на голове у девушки, иногда цапая голову коготками. Мурзик один раз попытался удрать, и это едва не закончилось тем, что его порвали собаки.
И вот, они в санях. Франческа на одних с котом, Агнесса с Лирой на других. На ногах лежат шубы и вещи. Гордая сова перекрывает весь вид своей головой.
«Мамсмотри» раздаётся все чаще и чаще.
В руках дрожит голубоглазый щенок, впервые отнятый у матери.
Холодно. Без движения, холод будто ныряет сразу в кости.
Кинделийская звезда все ближе и ближе… Восторги Лиры все больше и больше: она увидела белых медведей, и теперь может разглядеть очертания замка.
Усталось смежала веки. Живот нагрел уснувший щенок.
Ветер пел колыбельную.
Обещал покой, на какое-то время. 

«Просто прими его… просто прими…».

— Нет!.. — громкий крик.
Она швыряет в какого-то слугу вазой, и тот в последний миг успевает отскочить.
— Прочь! Не хочу! Ненавижу! Верните меня! — под руку попадается тарелка, ваза с ягодами, — Арман вас всех убьет! Всех-всех! А Агнесса от вас и пепла не оставит!..
Война с прислугой в самом разгаре: они пытаются поймать, но шустрые ноги, натренированные бальварами, ловко несут прочь, не давая схватить.
Без магии сложно. Она будто оглохла. Все приемы вдруг стали незначительны.
Нужно оружие.
Кочерга нашлась у камина.
— Ха!.. — с резким поворотом, лакеи замерли, примирительно выставив руки, — Я сказала прочь!.. Вон! Гадские гады!..
Арман фехтовал с ней на ветках. Проклятая железка слишком тяжелая.
Пару раз, она неловко звякает о пол, отдавая в руки.
— Довольно!.. — с криками, в команату входит женщина, один-в-один Агнесса.
Даже энергетический рисунок схож, но ее не обманешь! Небольшая раскрутка, и двумя ручками удается послать в полет железо.
Секунда ликования…
Но до цели добраться не удалось: кочерга замирает в воздухе, накаленная магией.
— Дурное воспитание, — изрекает Изабелла, сжимая кулак. Кочерга извивается алой змеей, и начинает плавиться, опадая на пол раскаленными каплями.
Вот теперь становится страшно. Очень страшно.
Арман учил пугать то, что пугает тебя.
— Агнесса тебя убьет.
— Не думаю. Агнесса в прошлом. Она — ничто. А ничто не сможет тебя спасти.
Возмущение душит.
— Что вам от меня надо?
Чуть подумав, добавила:
— Уроды.
— Твои силы. Твое прошлое. Твое будущее.
Понятнее не становится.
— Верните меня домой.
— Теперь это твой дом. Прими это, и оставь попытки сбежать. Завтра начнется твое обучение.


— Мама, мааамааа… — за плечо активно трясет ручонка Лиры, — Я писать хочу.
Сани уже почти довезли их до цели: впереди виднеется монотонные каменные стены кинделийской крепости. Рукой подать.
Дорога тут хорошо вытоптана, и потому почти не трясет. Между телами завозился щенок, придавленный девочкой.

Резко распахнув глаза, Агнесса уставилась на ледяные просторы, пересеченные темной крепостью, напоминающей кусок вытесанной скалы.
Первой мыслью было: "какого черта я тут делаю?"
Белизна мира вокруг дышала чистотой. Как точка отсчета. Новое начало. Новая жизнь.
В снежных пустынях она всегда ощущала себя крохотной песчинкой. Незначительной и неважной, которой легко затеряться в этом ярком, огромном мире.
Сейчас чувство это было еще ощутимее.
Давило на голову, сжимало виски, пульсировало в крови.
Пальцы коснулись шерсти маленького щенка, осторожно ухватив за шкирку и вытаскивая его из тисков. Голубые взгляды встретились.
"У тебя все только начинается. А у меня уже..."
Она никто и ничто.
Правда?..
Взгляд перешел на бальварочку, вцепившись в нее с какой-то болезненной надеждой. Может быть для всего мира она никто и ничто, но для этой девочки она "мама". Ее опора, ее поддержка. И она еще совсем не понимала, что сейчас все наоборот. Что сейчас это она для мамы опора и поддержка.
Ведущий сквозь тьму огонек.
Который хочет писать.
- Сильно хочешь?.. Смотри, мы уже почти доехали. Въедем в город, зайдем в какую-нибудь корчму и у них попросимся, чтобы ты себе попу не отморозила. Потерпишь, малышка? Эй, возница! Останови нас у трактира ближайшего!

— Я уже давно терплю-ю… — сдавленно прохрипела девочка, что есть сил сжимая ножки. Во взгляде было столько мольбы. Глазки едва не слезились — терпение давалось ей больших усилий.
Возница отреагировал быстро: он, видимо, все слышал.
— Еще с пяток минуток, ледя. Почти добрались до окраины, а там сразу есть таверна для путников.
Что такое «пяток», Лира не поняла, но на всякий случай расстроилась, со стоном утыкаясь в Нессу.
Мужик не соврал: добрались они даже и того быстрее. Лира выпрыгнуть из саней не смогла: боялась, что упустит, коль ножками двигать начнет. Франческа выбралась из своих саней, с удовольствием разминая ноги, и громко благодаря мужиков за своевременную помощь.
— Мама… я уже всеее… — тихо простонала Лира, мучительно сжимая глазки. Она все-все отдала в терпение. И теперь еще и видеть не могла.


Окраина оказалась чуть выше уровня моря: на льдистом берегу. Невысокие домики, сцепленные друг с другом (или же вырезанные из одно камня), создавали своеобразный лабиринт, в котором потеря могла дорого стоить. Трактир на окраине был: самое шумное место.
В условиях морозной тишины и спокойствия, даже разговор двух людей казался шумом. А там явно не двое собрались. Вокруг на привязи стояли медведи, собаки жались друг к другу. Из домика слышался смех, лай, и даже музыка. Для этого места странное сочетание. Местные были не особо любителями зря тратить силы на песни. Вероятно, причиной веселья стали солдаты, захватившее это место...
Хотя, какой смысл захватывать то, на что никто не претендует?..

- Сейчас, солнышко, сейчас... Вот уже почти...
Агнесса вылетела из саней, практически швырнув щенком во Франческу и не удосужившись даже поблагодарить возницу. Некогда было любезничать.
Тихо ругнулась про себя, услышав какофонию звуков и осознав, что в трактире проклятая тьмища народу. Как некстати. Нужное место вполне может быть занято.
Девушка настроилась пробираться туда с кинжалом наперевес по трупам, если потребуется.
Осторожно подхватив Лиру так, чтобы не давить на животик, она ногой выбила дверь и прорычала разъяренным медведем, перекрикивая шум:
- Где нужник?

Ее явление было столь эффектно, что все резко смолкло, и замершие люди ошарашенно уставились на Агнессу.
Кто-то наливал себе выпить, и сейчас уже проливал через край, не замечая конфуза. Какая-то собака успела слопать кусок рыбы прямо с вилки хозяина, а один старик подавился неудачно костью.
— Больше не могууу… — прохныкала Лира, снимая оцепенение с местных.
— Т-там… — первым пришел в себя, очевидно, трактирщик, тыкая пальцем.
Если бы грязь была искусством, то чертов нужник явно претендовал на право называться шедевром.
В узком коридоре, ведущим к нему, лежал какой-то алкоголик, недавно выблевавший на себя свой ужин. На двери, была размана… кажется, кровь. Очень хотелось надеяться, что это старое коричневое пятно когда-то было кровью.
Хлипкая дверь распахнулась, выпуская наружу детину, с радостной рожей завязывающего штаны:
— Эй, какого?.. — он хотел было наградить мать парой крепких матов, но ловкие ноги ведьмы ушли от ответа, и помогли своей хозяйке юркнуть в освободившийся туалет.

Черная зловонная пасть, распахнутая в ужасе, глядела со стульчака, будто прося помощи. Сразу было ясно: завсегдатаями тут были мужчины.
Никакого уважения к тем, кто мог бы присесть…

***

Лира успела чудом. От Агнессы потребовались все силы, чтобы удержать ребенка в течении тех злосчастных секунд, что потребовались ей, дабы справить нужду. Когда девочка сделала свои дела, она счастливо обмякла, едва не рухнув в дырку.
День был спасен.
Пока они протискивались обратно к выходу, дорогу им уже никто не уступал. Снова шум, гам. Потные тела трущиеся друг о друга…
Агнессу кто-то небрежно схватил за ягодицу, и, используя не дюжую силу, подтянул к себе. В лицо ударил перегар, заставляя глаза заслезиться.
— Ты куда, милашка, — пятерня активно задвигалась под пальто, — Может, налить тебе?..
Красный, пористый нос едва не ткнул в бровь. Чувствуя, что на личное пространство мамы дерзко покушаются, Лира, зарычала по-звериному, и показала зубки, сразу же подаваясь вперед.

Ей нужен был повод. Всего один. Малейший толчок. Самый крохотный.
Можно было даже так не стараться. Можно было просто ухватить за локоть или ущипнуть. Или ткнуть пальцем.
На Агнессу нахлынула волна лютого бешенства, смывая лопнувшей плотиной все безразличие и самообладание последних дней.
Быстрым движением перехватив Лиру левой рукой, девушка со всей силы ударила локтем правой в нос урода, с удовольствием слушая хруст. Мгновенно переступила с ноги на ногу и, пользуясь тем, что противник сидит - въехала ему коленом в подбородок, выплескивая ярость.
Глаза полоснули льдом, впиваясь с вызовом в окружающих забулдыг.
Она хотела. Она жаждала, чтобы его дружки схватились с мест и напали первыми. Чтобы подарили ей еще одну возможность выпустить из себя душевную боль. Внутри все дрожало от возбуждения, прося крови.
Правая рука быстро выхватила кинжал, прокрутив играючи в пальцах, пока левая прижимала к боку бальварку.
Она хотела кого-нибудь убить.

Реакция на действия Агнессы была весьма закономерна: кто-то захохотал, кто-то захлопал.
Нечастый, что попал под горячую руку, выл, держась за лицо. Его товарищи так же поделились на два лагеря: те, кто был ещё более-менее трезв, хохотали от души. А те, кто набрался уже до умопомрачения, приняли агрессию девушки на свой счёт.
— Ты чо, э?! — шатаясь, один попытался подскочить, но упал со скамьи, — Иди сюда, сука, э!!!
Он вяло махал девушке, веля подойти. Сам пытался встать.
— Эй, все-все, угомонись! Сядь на место, — его хотели урезонить, но он был неудержим. Однако, стоило ему подняться на ноги, и добраться до девушки, как между ними возник молодой мужчина, тут же положивший руку на грудь пьянчуге.
— Довольно.
В его голосе дрогнула магия, и это было так ощутимо, что даже Агнесса хотела подчиниться. Гнев сняло, как рукой. Сказали же: довольно.
Однако, что-то пошло не так. Пьяный хлопал глазами, ничего не понимая. Видимо уровень опьянения был слишком высок, и до разума достучаться не выходило. Поэтому он толкнул мужчину в ответ.
— Пшел...
Договорить ему противник не дал. Кулак тут же влетел в челюсть.
Наваждение спало. Гнев вернулся.
И вот на дерзость мужчины уже никто не смеялся. Таверна ожила, и с десяток крепких мужиков кинулись в драку.

- Держись за мою левую ногу. И не отпускай. Ни за что не отпускай, - прошептала на ушко Лире девушка, опуская малышку на пол и удобнее перехватывая клинок.
Впервые за бесконечно долгое время она что-то чувствовала. Впервые.
И ей это нравилось.
Что-то чувствовать.
Пусть даже это агрессия, ярость и желание пролить кровь.
На молодого мага Агнесса даже не посмотрела, приняв его как необходимого соратника в грядущей битве. Вспыхнувший вновь гнев казался еще сильнее, чем был до того, как его усмирили, словно лютый зверь, сорвавшийся с цепей.
Плавно переступив с ноги на ногу, не забывая о том, что там внизу за нее цепляется бальварочка, Несса встретила первого же подошедшего крепким ударом рукояти кинжала в нос, добавив пинком ноги в живот. Со вторым она уже не церемонилась, скользящим движением царапнув лезвием воздух и пытаясь перерезать ему горло.

Биться с пьяными было дело бездарным, и практически неинтересным.
Двое легли так быстро, что даже никакой радости не последовало. Дальше, начались проблемы: кто-то повыхватывал оружие, кто рванул к выходу, истеричной толпой вываливаясь наружу. Стало просторнее.
— Шибанутая дрянь… — теперь уже было не до смеха. Никому. Пять здоровых мужиков озлоблено глядели на девушку, уже не размышляя о том, что с ней ребенок.
К спине кто-то коснулся, и прежде, чем Агнесса успела отреагировать, она поняла, что это был тот самый мужчина, приготовившийся защищать ее спину. Возмущенная его присутствием, Лира начала отпихивать его от Нессы ручонкой.
— Эй-эй, ты чего?.. — хотел было он отвлечься на ребенка, но тут уже на них голодной стаей кинулась толпа местных пьянчуг.
Агнессу сразу атаковали двое: один полуторным мечом ударил сверху-вниз, а другой атаковал наискось, топором.
Агрессор с мечом просчитался сходу: оружие воткнулось в потолочную балку, а сжатые кулаки (уже выпустившие рукоять), прошлись мимо, перед самым носом Агнессы.
Второго врага, однако, никто не отменял.

Путь к отступлению ей перерезал вставший неожиданно на защиту маг.
В голове вяло шевельнулась мысль о том, какого черта этому незнакомцу понадобилось за нее вступаться?..
Шевельнулась и заглохла, смытая ажиотажем битвы. Первая же кровь еще больше распалила ее, заставив издать мало похожий на человеческий рык. Отшатнувшись от кулаков, Агнесса пренебрегла молитвой-щитом, какой-то частью естества даже надеясь получить рану, почувствовать физическую боль. Тем не менее, рефлексы вынудили уклониться вбок и тут же, не мешкая, она рванула к ублюдку, вонзаясь острием в его бочину. Четко под ребра. В пропитую печень - ее любимое место.
Кровь. Кровь грела, заполняя ледяную пустоту. Теплая, нужная.
Не дав опомниться второму, потерявшему меч, Несса совершила обманный маневр, целясь будто бы в бедро. На ходу перехватила лезвие и резким ударом послала его вверх, собираясь впечатать в мягкую ямку нижней челюсти.

Агнесса несла смерть. Она будто не была вооружена кинжалами: сама стала клинком. Холодным, твердым, острым и безналичным к чужим судьбам.
Стоило двум завсегдатаем пасть, как в помещение ворвалась Франческа. Бегло оглядев помещение, она послала цигун в ближайшего, смяв им барную стойку.
Внезапный союзник сидел на последнем участнике драки, и методично выбивал из него дух кулаком. Делал он это не особо ловко, что явно говорило о том, что в таких вот, пьяных драках он до этого момента не участвовал.
— Агнесса, какого хера?! — Франческа была не из тех, кто ругался часто и грязно, и оттого ее крик прям-таки резал по ушам.
Лира, которая спокойно наблюдала за тем, как мама крошит врагов, впервые вздрогнула, испугавшись гнева блондинки.
Финальным ударом, маг отправил врага в нокаут, и, довольно и устало скалясь, поднялся с него, поворачиваясь к Агнессе.
Внешне, он производил впечатление довольно обычное. Темно-русые, кудрявые волосы. Борода с усами, карие глаза. Одет не в местных тонах (что не удивительно), но что-то знакомое в его облике было. Очевидно, сильно выбивались сапоги с изящными шпорами, от которых осталось лишь название.
Такими лже-шпорами пользовались дельтульские наездники. Вроде бы есть, вроде красивые, но расположены они так, что лошадь ими пришпорить не удалось бы, при желании. Шуба на маге так же, была не местного кроя. И довольно богатая, с шикарным воротником из серого, волчьего меха. Вроде и дельтулец, но уж слишком хорошо одет. Дельтул ассоциировался с какой-то простотой, с грязью, с неприхотливостью. Этот же… был чертовски зализан.

Голубые глаза безразлично прошлись по разгневанной Франческе.
Какой-то отмершей частью естества она понимала, что у подруги есть все права злиться, учитывая, что она оставила ее всего на минутку, а Агнесса за эту минутку устроила резню в трактире на пустом месте.
- Он меня лапал, - буркнула, будто это объясняло ту кровь, что она здесь пролила.
Так странно. Ей было абсолютно наплевать на чужие жизни. И стоило всему закончиться, как эмоции вновь угасли, оставив раздирающую пустоту внутри.
Эйфория потухла.
Подняв эльфийский кинжал, девушка посмотрела, как по нему перекатываются красные струйки. Наклонилась, вытирая лезвие об одного из убитых. Спрятав оружие в ножны, погладила успокаивающе Лиру по голове, быстро подхватив на руки.
И повернулась к незнакомцу, удостоив его наконец пристальным вниманием. Долго смотрела, отмечая странные детали его противоречивой внешности. Как вообще сюда такого могло занести?..
- Зачем помог... маг? - Спокойно спросила, делая акцент на том, что знает о его скрытых талантах. - Скучный день?

— М-ма…? — он откровенно удивился на то, что его назвали магом, — Я… нет, что вы…
Он не успел закончить: нагрянули гости. Громко пролаяв: «стоять!», в таверну ввалился немаленький отряд стражи, в белых, очевидно медвежьих, шубах, с длинными алебардами.
— Всем на пол! Руки за головы! Суки! Живее, живее! — главный у них был парнем тощим, но голосистым. Хрипло откалывая команды, сам он целился на преступников из ружья.
— Твою… — закатила глаза Франческа, демонстрируя пустые руки.
— Мы не виноваты! — сопротивлялся «маг», но руки тоже поднял, — Мы просто отбивались от алкашей!..
— В гарнизоне рассудят! — мерзким голосом ответил тощий, — Руки падняяялиии, эй! Рыжая, оглохла?!

Агнесса оскалилась по-волчьи, показав зубы. Жизнь среди бальваров давала о себе знать. О человеческих законах вспоминалось с натяжкой, особенно в ее нынешнем-то состоянии.
Медленно усадив Лиру себе на плечи, девушка столь же медленно подняла руки, с ледяным обещанием глядя на голосистого.
- Прикоснешься к моей девочке - убью.
Ее особо не расстраивал и не удивлял тот факт, что их арестовывают. Куда больше ее интересовала загадка незнакомца. Либо он прекрасный актер, либо сам не знает о том, что обладает даром.
- Дельтул? - Тихо спросила у него, игнорируя стражу, но не оказывая никакого сопротивления в задержании.

Мужчина кивнул, сощурив зеленые глаза. Когда их вязали, он сам внимательно разглядывал Агнессу, пока его не толкнули в спину, выводя из помещения.
— Я сама!.. — избегая чужих прикосновений огрызнулась Франческа, не без гордости проследовав следом.
Оказавшаяся на плечах Лира, подняла ручки, стараясь соответствовать ситуации. Стражи смотрели на них, как бараны на новые ворота.
— Ребенка отнять надо?..
— Ой, и куда ты его денешь? — хрипел дрыщавый, — Пусть с ней сидит, как только ясно станет, че делать с бабой, там и с дитем порешаем.

***

Агнесса сидела в тесной приемной, ожидая, когда к ней явится на допрос капитан. В небольшой печке стояли шесть свечей, изображающих из себя подобие костра. Переодически свечки потрескивали, раскидывая искры, и после вновь затихали, медленно и монотонно танцуя. Здесь было довольно душно, и потому Лира почти сразу скинула с себя одежду, вручая ее матери, и уселась рядом с печкой, пытаясь разогреть на костре приливший к варежкам снег. Она крутила перчатку с таким сосредоточием, будто готовила сейчас жирный окорок.
По столу были раскиданы какие-то свитки, бумаги. Весь стол залит воском.
Киндел, как всегда, будто на пару столетий отставал от остального мира.
Каменные стены отдавали какой-то древней монолитностью, и были буквально пропитаны старостью.
Висящие на стенах шкуры глушили все звуки, и от этого казалось еще теснее.
— Кушать хочу, — вздохнула Лира, ни к кому особо не обращаясь. И не мудрено: прокормить бальвара (пусть и маленького) дело не благодарное.
Под скрип половиц и треск криво слепленных свечей шло время, пока ожидание не оборвал вошедший в приемную мужчина.
Он был бородат, но опрятен. Одет в форму храмовников, которая в этой глуши выглядела чертовски изящно. Агнесса узнала его почти сразу: Олдрик. Очевидно, в маленьком городке, именно тан и занимался такими вопросами. Или же, он просто маялся от скуки, и решил развлечь себя единственным происшествием за долгое время.
— Здравствуйте, — он был вежлив, но сух. Прошел до стола, усевшись на стул. Открыл какую-то книгу, и скрипучим пером вычертил в ней какую-то запись, — Ваше имя, род занятий, кем приходитесь ребенку, и зачем пожаловали в Киндел. После, я хотел бы узнать причину, по которой вы устроили кровавую резню среди работяг на окраине города.

В ожидании допроса, Агнесса успела последовать примеру Лиры, стащив с себя шапку, рукавицы и сняв эти странные шерстяные штуки с ног. Распахнула верхнюю одежду и тут же скривилась.
Мамины вещи.
На ней все еще мамины вещи.
Как же хотелось их содрать, швырнуть в печку и поджечь свечами.
Взгляд прилип к варежке, которую "жарила" бальварка, завороженный неуверенными колебаниями огненных стручков.
Зубы сошлись с такой силой, что заболела челюсть.

Девушка с трудом оторвалась от созерцания печки, посмотрев на вошедшего тана. Словно призрак из ее прошлой жизни. Который ее не знает.
- Агнесса из Сурды, - ровно представилась, закинув ногу на ногу и тускло глядя на мужчину. - Рода занятий нет. Ребенку прихожусь матерью. В Киндел пожаловала за мороженным.
На вопросы она отвечала четко и механически.
- Один из "работяг" в трактире меня лапал. После моего вежливого объяснения, что так делать не стоит, его пьяные друзья посчитали себя вынужденными доказать свое превосходство. Я была вынуждена доказать им обратное.
Чуть помолчав, чтобы не перебивать скрип пера, Агнесса тихо попросила:
- У вас есть еда, лорд Олдрик?.. Моя дочь голодна.

Олдрик вздрогнул, услышав свое имя. Впрочем, его лицо растекалось в удивлении, стоило услышать имя девушки. Хмуро уставившись на запись, он долгое время разглядывал загогулинки, и после кивнул:
— Есть мясо…
Бывший храмовник запустил руку во внутренний карман, а бальварочка, вздрогнув на слове «мясо», быстро подскочила, и засеменила к маме, тут же прижавшись к ее боку, и поглядывая на дядю из-за руки, будто хищница из укрытия.
Вытащив белый платок, мужчина распустил его, и достал из него три ровные коричневые палочки. В комнате повис резкий запах копченостей. Уловив чутким носиком вкусноту, Лира нетерпеливо запрыгала на месте, но брать еще не спешила.
— Бери… — Олдрик протянул мясо, склонившись над столом. Лира в ответ лишь вжалась в бок Агнессы, и стала нетерпеливо толкать ее в локоть, видимо, предлагая подать ей еду.
— Агнесса из Сурды… это «та самая» Агнесса из Сурды?.. — мужчина смотрел внимательно на ведьму, будто считал, что сможет уловить ложь в словах, — Вы же… национальная героиня. В Ирме в вашу честь монумент воздвигли.
Похоже, о ее преступлении уже все забыли.

Агнесса скривилась на слове "героиня", непроизвольно сжав руки в кулаки. Долго молчала, глядя в глаза тана.
- Боюсь, "той самой" Агнессы больше нет, - равнодушно ответила, вернув самообладание. - Сурданская Дева недавно погибла в бою. Я просто Агнесса. Самая обычная Агнесса из Сурды.
Протянув руку, девушка взяла коричневые палочки. Сразу три. Благодарно кивнула и передала одну Лире, ободряюще погладив по спине.

Получив еду, Лира тут же отправила ее в ротик, и начала радостно пружинить на ножках, улыбаясь Агнессе. Олдрик наблюдал за сценой молча, и с тенью печали.
— Понимаю, — тихо произнес на уверения девушки в том, что «та самая Агнесса» мертва.
В воцарившейся тишине можно было услышать лишь, как чавкает счастливый ребенок.
Тан неуверенно пялился на свое перо, затем снова посмотрел в открытый журнал. Прошла, кажется, минута, прежде, чем он начал туда что-то писать.
Скрип разбавил тишину. Лира осторожно выудила из рук мамы еще одну вяленую палочку, и снова затолкала ее в ротик, на этот раз, почти целиком.
— Мир уже никогда не станет прежним, — вдруг выдохнул мужчина, глядя куда-то перед собой. Перо вновь осталось без дела, — Забавно это сознавать, когда ты сторона проигравшая. Есть время, когда нужно бороться. Когда ты готов погибнуть за свое дело. Когда ты думаешь: «Победа или смерть!».
Горечь скопилась в уголках глаз храмовника, в виде сетки старческих морщин. С прошлой их встречи он сильно постарел. Седина пробилась в бороду, глаза стали уставшими и изнеможенными.
— … победа или смерть… Никто не рассказывает, какого это, проиграть. Проиграть, и еще остаться в живых. Смотреть, как рушится все. Как в песок стирается монолит твоих прежних убеждений. Остается лишь рассыпанный остов, на который невозможно воздвигнуть новые. Как корень сгнившего зуба. На его место уже ничто не придет, и сам он никуда не денется, так и оставшись гнить в десне.
В голосе тана колыхнулось такое сожаление и отчаяние… Странно становилось, отчего он до сих пор не наложил на себя руки. Проигрыш Церковного Мира в Синаманаре дался ему сложно.
— Ирма была последней. После смерти епископа, она была последней, кто держал удар. Мы провозгласили свою независимость, отказавшись служить оккупантам. Сурда была готова нас принять в свой состав, и я боролся за это… Какие там уже идеалы?.. Я просто боролся за то, чтобы мой дом остался нетронутым. Под любым знаменем. Но Новая Монархия не была готова отдать такой ценный город. Сначала они перебили переговоры, пригрозив Сурде войной. Затем, решили уладить все «по-своему». Стены Ирмы не взял с наскоку никто. Но измором… бежать было единственной возможностью спасти город от блокады. Да, я мог бы и сдаться… но под моим началом было три сотни первоклассных храмовников, которых так же, ждала бы казнь. Вы не представляете, какого это, Агнесса из Сурды, из процветающего города оказаться в этой дыре. И нам не уйти отсюда. Мы можем только сделать ее своим домом.
Он еще немного помолчал, и после закрыл свой журнал.
— Я прошу прощения за своих людей. Как их командир. Они вели себя недостойно храмовников, если мы еще вправе себя так называть. Я искренне надеюсь, что этот инцидент не станет поводом таить на нас обиду.

Изнутри поднимался душащий ком. Агнесса отвела взгляд, не в силах выдержать те чувства, что таились на лице Олдрика. Не в силах видеть его таким постаревшим. Ее заполнял...
Стыд. Да, наверное, это был стыд.
Хотелось сбежать.
Девушка кивнула молча и приподнялась, комкая в руках вещи, готовая удрать отсюда как можно быстрее. Но замерла в приподнятом состоянии, застыла, будто проклятый стул ее не собирался отпускать. Проиграв это сражение, она уселась обратно, уставившись куда-то в край столешницы.
- Знаете, я была знакома с той самой Агнессой из Сурды. Она рассказывала мне... одну историю, приключившуюся с ней в самом начале ее карьеры капитана тэнофского отдела инквизиции. Ее направили в далекий Синаманар по делу, которое не предвещало ничего серьезного. Это был, своего рода, отпуск. Возможность проветрить голову и отвлечься от напастей, навалившихся на нее в столице. Но прибыв на место со своей командой, она обнаружила, что пустяковое дело принимает катастрофические масштабы. Члены культа Сехи вернули к жизни того, кого возвращать нельзя. Древнего полубога, управляющего самим временем. Аварития.
Отвыкший от длинных монологов голос хрипел. Голубой взгляд блуждал по столу, будто на нем оживали воспоминания тех далеких дней.
- Как простому человеку, пусть даже инквизитору, сражаться с полубогом? С тем, кто обращает все вокруг себя в прах будущего или тлен прошлого? Любая стрела рассыпалась пеплом, не успев дойти до него. Любая жизнь сгнивала или же неслась к беспомощной юности. Агнессе повезло, если можно так сказать. Ей в голову попал осколок меча Аварития. Она получила великий дар, возможность каждый раз после своей смерти начинать этот день сначала. Но она не знала, как этим даром воспользоваться. Она была всего лишь молодой девчонкой, слишком рано, стечением судеб, попавшей в самое горнило тяжелых решений, к которым не была готова. Ответственность обрушилась на нее огненным валом, сжигая все былые убежденности и принципы. Она умирала снова и снова. Видела, как рядом погибают друзья и товарищи. Снова и снова. Череда смертей превратилась в рутину, во что-то обыденное. Боль перестала пугать. Остались только безысходность и собственная глупость. Раз за разом у нее ничего не получалось. Она устала и думала только о том, как сильно ей хочется вернуться домой. В какой-то момент это показалось правильным решением. Бросить все, пойти за подмогой. Пусть другие, более лучшие и сильные, сражаются с тем, чего не победить. Ведь она не знала за что воюет. Не понимала, ради кого.
Несса наконец подняла глаза, посмотрев в лицо тана.
- Тогда она повстречала группу людей, стоявших между Аваритием и Ирмой. Ребята, что не имели такой роскоши - выбора. Они не могли отступить, потому что за спинами их ждали жены, дочери, матери, дети и старики. У них не было никаких шансов, но ведь это не оправдание, правда?
Агнесса пришла к их командованию. Всклоченная, уставшая, не знающая, где ей искать помощи и поддержки. Молодая девчонка стояла в палатке и просила об одном. О вере. О вере, которая ничего не стоит и у которой нет цены.
И они поверили.
Дальше все становилось еще более безнадежно. Оборотни, слуги культа, копии Аварития, идущие подряд друг за другом. Снова смерть, страх, кровь и отчаяние. Снова павшие друзья и все сначала. Каждый раз сначала. Но теперь у Агнессы появилось то, что толкало ее вперед. У нее появилась Ирма и люди в ней. У нее появилась надежда тех, кто падал и вставал. Вера лидера храмовников, что умирал рядом с ней. Снова и снова.
Несса продолжила после небольшой паузы.
- Они победили в тот раз. Тоже невероятным стечением обстоятельств. Победили, упокоив Аварития. Агнесса разорвала ловушку времени, вырвалась из этого бесконечного дня, потеряв способности начать сначала. Она тогда почти не жалела о том, что в этой временной вариации так и не познакомилась с теми самоотверженными ребятами. Они ее не помнили. Но ей было достаточно того, что помнила она.
Девушка передала последнюю палочку Лире.
- Лидера тех храмовников звали Олдрик. Человек решительный, уверенный, упрямый. Подаривший испуганной девчонке из Сурды что-то очень ценное. А теперь, тан, мне хочется подарить вам нечто подобное.
На этот раз ей легче было выдержать его взгляд.
- Веру. Веру в вас, как в человека, который не может и не имеет права сломаться.
Агнесса опустила глаза, потеребив шапку.
- Я тоже прошу у вас прощение за свое недостойное поведение. Мне жаль, что так вышло.
И в этот момент она поняла, что ей действительно жаль.

Олдрик молчал довольно долго. Изучал лицо Агнессы, будто искал в нем признаки насмешки или же безумия.
Тем временем, разобравшись со своим мясом, Лира с деловым видом забралась на колени матери, и взяла со стола штамп с тяжелой ручкой, тут же успев измазаться чернилами.
Заметив движение, Олдрик пришел в себя, и натянуто улыбнулся.
— Позвольте мне оплатить ваше пребывание в этом месте. Прошу извинить спешку, но… у меня еще довольно дел.
Он поднялся, и дважды стукнул литым перстнем по столу. На звук в помещение зашел один из мордоворотов, что привел девушку.
— Проводи миледи с дочерью в трактир Уиллиса. Там явно потише, — он многозначительно приподнял бровь, — Расходы я беру на себя.
— Мил-леди, — неуверенно произнес громила, освобождая проход. Галантности в нем было ровно столько, сколько грации в его походке и внешнем виде.
Заметив, что скучный разговор уже закончился, Лира быстро соскочила со коленей, бросив штамп, и приготовилась к дороге. В ней чувствовалось нетерпение, но отходить от мамы она не смела: девочка хорошо уяснила, что нужно всегда быть рядом. На левой щечке расцвело кривое чернильное пятно, а пальчики правой были измазаны целиком. Вскоре, чернила начали переходить и на её одежку, которую она поспешно спешила надеть на себя.


***


Франческа сидела в сенях, со связанными руками, и таким яростным видом, что её глаза вот-вот, и начали бы стрелять молниями. Вдоль стены сидели еще с десяток задержанных, среди которых красовался уже знакомый маг. Он тщетно пытался спихнуть с себя храпящего мужика, который заливал своей кровью и слюнями его прекрасный волчий плащ.
— Кто с вами был?.. — хмуро осведомился сопровождающий, кивая на толпу.

Всю дорогу пытаясь оттереть Лиру от чернил, Агнесса в итоге измазалась сама, измазала стены об которые вытирала руку, и разве что не измазала их мрачного проводника. Осознав, что в битве с неугомонным ребенком она проиграла, девушка глубоко вздохнула и смирилась, взяв бальварочку за испачканную ладошку (чтобы наверняка больше ничего не "отпечатала").
Уставилась на злобную Франческу, которая сейчас напоминала соколицу со связанными когтями. На миг посетила мысль, что может и не стоит ее развязывать дабы не попасть под бич праведного гнева...
- Она, - все же выдохнула, кивнув в сторону девушки. И почти сразу перевела взгляд на дельтульца.
Нет. Нет и нет. Хватит ей ерунды связанной с магией и ментальными внушениями. Этот дельтулец явно не так прост, как хочет казаться. И вообще, зачем он вступился?.. Потому что она была с ребенком? Три по "ха".
Нет. Она больше не будет связываться с подозрительными личностями. Куда это ее в итоге привело?.. Правильно, в ледяную жопу мира.
Девушка развернулась, постояла, скривилась и обернулась, недовольно ткнув в мужчину:
- И он.

Проводник кивал своим людям, и те покорно избавляли от пут выбранных Агнессой пленников. Франческа протянула руки, очевидно сдерживаясь от каких-либо выходок, и агрессии. Странный дельтулец подскочил, отпихивая от себя тушу:
— Это я, это я!.. — он помахал рукой, привлекая к себе внимания, после чего, и его развязали.

***

— В общем так, — проводник, видимо, явно не желая долго находиться на морозе, выдавал напутствия по пути, — Я сейчас пошлю паренька к Уиллисам, он им все объяснит. Их трактир на холме, найти не сложно…
Он как-то отмахнулся недовольно, мол «пшли вон», и вернулся в маленькую дверцу в воротах, что вела обратно в участок.

На улице их уже ожидали два молодых человека. Один — точная копия Эстана, — одет был в женскую шубу, и замотан как попало во все, что, видимо, нашлось в сумках. Пританцовывая, и согревая щенка за шиворотом, мужчина пытался не помереть от холода.
Второй был высоким, статным брюнетом, с ярко-зелеными глазами. Он грел руки об одну из двух лошадей, что стояли на привязи. Выглядел он довольно привлекательно и гордо. Одежды в нем так же, выдавали дельтульца, при чем, явно не простолюдина. За спиной красовался двуручный меч с изящным эфесом, навершие которого украшала лошадиная голова из черного металла.

Ощутив отсутствие проводника, Франческа живо остановилась, и круто повернулась к Агнессе.
— Ты!..
— Ричард!!! — её перебил молодецкий бас, от которого вздрогнула даже блондинка. Брюнет-дельтулец, широким шагом направился к группе, и, ухватив их недавнего знакомца за грудки, мощно тряхнул, — Что я говорил тебе?! Что во фразе «Узнай про ночлег» говорит тебе: «Иди устрой погром»?!..
Франческа как-то резко скисла со своими обвинениями, чуть ли не с любовью уставившись на единственного человека в мире, кто мог понять её боль, переживания и страдания.
— Ха-ха… Дерек, тут такое… — парень с мольбой уставился на Агнессу, — На девушку с ребенком напали…

Агнесса интуитивно подхватила Лиру на руки, пряча в шубе, как курица оберегаемое яйцо в грудке.
Гигант с двуручником… Внушал.
Покосившись на Франческу и потом уже переведя взгляд на дельтульцев, девушка неуверенно кашлянула.
- Да, это моя вина, ммм… - оценила взглядом внешний вид этого Дерека. – …илорд.
Снова покосилась на Франческу.
Вот чего она так взъелась?.. Все ж хорошо в итоге...
Если не думать о том, что многие люди из того трактира уже никогда не встанут. Ее эта ситуация начинала отрезвлять.
Хватит уже жалеть себя и страдать, отыгрываясь на убогих.
- Ваш.. – Несса опять запнулась, многозначительно глядя на то, как сжимает бедного мага брюнет. - …друг всего лишь заступился за меня. Это досадное недоразумение. И в качестве благодарности за его неоценимую поддержку, - о да, хорошо он врезал тому ублюдку, - я приглашаю вас воспользоваться гостеприимством здешнего лорда, который любезно предоставляет нам приют в трактире Уиллиса. Бесплатно, и, можно даже сказать, безвозмездно.
Теперь она с некоторой гордостью покосилась на Франческу, ожидая, что та оценит, как все лихо провернулось.
Голубые глаза прищурились.
«Ричард. Его имя Ричард»
- Меня зовут Агнесса. Это моя дочь Лира, подруга Франческа и ШуээЭстан.