Часть III: Семь

Они расположились на небольшом холме, в тени пальм. Озерцо лежало ниже, запертое среди густых растений.
Дорожка песчаного спуска шла к самой кромке, и уже издали Агнесса увидела купающего я мужчину.
Он тёр со всей силы руки влажным песком, пару раз принюхиваясь. Когда подошла ближе, утопая ногами в тёплом песке, он уже выходил, медленно и сосредоточено оглядывая своё тело.

Тут Агнесса поняла, о какой энергетической зависимости говорила ей Элель. Строй его нитей уже сильно походил на её. Она даже чувствовала отголоски его самочувствия, и как чужая сила вплетается паразитом в его естество.
Что до внешности... виной ли тому разлука, голод или ещё что... но выглядел он как само совершенство. Быть может, таким свойством обладал каждый, кто мог похвастаться, что был чьей-то первой любовью.

Влага стекала по его изящному телу, что хоть и не могло похвастаться колоссальными размерами и вспухшими мышцами, но было столь прекрасно сложено, что хотелось любоваться, как любуются красивым конём, или другим грациозным зверем. Широкие плечи, узкие бёдра и талия. Верхняя часть тела казалась многим длиннее нижней. Вытянутый торс, особенно пресс, был покрыт мускулами, как узорами. По его телосложению можно было бы лепить скульптуры и изучать анатомию. Ни единой складки или лишнего жира. Бронзовый загар, блестящий от влаги.
Под широкой, мощной грудью, между кубиками на животе, шла осторожная волосяная дорожка, ныряющая под пояс мокрых штанов, будто увлекая за собою следом. Штаны были закатаны, и тугим валиком сжимали на бёдрах мощные ноги.
Грудь, пресс и икры: самые мощные части тела, чьё развитие позволяло этому бальвару достигать тех невероятных скоростей, какими мог похвастаться лишь он.
Заметив Агнессу, он на секунду сбавил темп, но идти продолжил, глядя на неё снизу вверх.

Лицо его не изменилось. Разве что, волосы вновь сильно отрасли, а щеки и подбородок покрывала сильно запущенная щетина.
Влажные кудри прилипли к шее, скрывая часть шрамов. Один, в виде молнии, и совсем свежую рану, ещё источающую сок.
На животе была подобная. Уродливая, криво сросшаяся, воспалённая. Вместе с водой, от неё тянулся тёмный след выделений.
Это единственное, что портило его образ.

Но, конечно, венцом его совершенства были глаза. Те самые глаза, которые всегда вызывали бешеную аритмию вне зависимости от вызываемых чувств. Пожалуй, лишь в них затаилось лёгкая грусть, обычно не свойственная этому каменному изваянию.

Поигрывая мышцами, и не отрывая яркого взора от девушки, он так и подошёл к ней, даже не дав слова вставить. Просто схватил за затылок, и прижался поцелуем, смочив влагой сухие губы.

Её все-таки давно не целовали. Она уже и забыла, что это за чувство. Арман, прекрасный ученик, уже в полной мере овладел искусством, коим она обучила его ещё в Озиме. Он вроде бы прикоснулся к ней лишь едва, но она смогла почувствовать все, что он хотел сказать этим прикосновениям.
Нежность, радость.
Он чуть приоткрыл рот, и проведя языком по её губам, заставил принять его дальше, тем самым углубляя поцелуй, возводя его в более интимную сферу.
Вот это уже было личное. Лёгкий голод, но в этот раз — никаких зубов. Найдя её язык он его лишь едва коснулся... и отодвинулся, будто готовясь принять наказание за дерзость.
Раздразненных губ коснулось его горячее дыхание, в затем — большой палец.

Вскружившаяся голова вмиг опустела, избавившись от мыслей, от чувств, от терзаний и эмоций. Не осталось ничего, абсолютное внутреннее безмолвие, заполненное рокотом обезумевшего сердца.
Никогда, ни один мужчина не мог всколыхнуть в ней то, что был способен поднять этот мерзавец. Ничье присутствие не исцеляло ее так, как исцелял этот бальвар. Все унижение, боль, отчаяние и одиночество Кастамара вдруг ушло, рассеялось и она впервые четко осознала, что находится сейчас безумно далеко от своих врагов. Там, где так мечтала оказаться лишь сегодня на рассвете - под жарким палящим солнцем, рядом с человеком, который вырвал ее сердце с корнем, не оставив больше никому ни кусочка.
Привязанность к нему была смертельной болезнью на уже неизлечимой стадии. Права была Элель - вырвать это было на грани невозможного.
Она так скучала по этим глазам, по этим прикосновениям, по этой грации дикого хищника. Для нее он был единственным... как бы она себя не пыталась обмануть.

На поцелуй Агнесса не ответила. Она приняла его неподвижно, не закрыв глаз, продолжая буравить пронзительным взглядом. Принимая нежность, как данность, которую он обязан был дать и направив все резервы на то, чтобы не шлепнуться на колени от слабости.
Не шевельнулась и когда он отстранился, продолжая смотреть исподлобья. Внимательно оглядывала его тело, словно оценивая насколько оно изменилось.
За это время изменилось так много. Изменилась она, изменилось ее окружение, ее стремления, ее жизнь. Изменился мир вокруг, черт побери.
А он остался все тем же.
Ее приютом и маленьким домом. Частью потерянной семьи.
Она сейчас была готова потерять сознание от возбуждения и единственного желания - слиться со своим бальваром.

Агнесса распустила пальцы, позволяя покрывалу спасть с ее обнаженного тела, увитого татуировками.
И, пользуясь секундным замешательством, резко ударила в челюсть зачарованной на воздух рукой, защищая кости воздушной подушкой. Била изо всех сил и всей накопившейся злобы. Била без цигуна, но с глубокой страстью, выражая этим единственным ударом чувства, как Арман выразил их поцелуем.

Его взгляд, опустившийся вместе с упавшим покрывалом, даже не сдвинулся, когда мощный удар заставил голову слега отклониться.
Ему явно было больно, но он был столь поглощён увиденным, будто и не заметил, как его ударили. Не нужно было читать мысли, чтобы понять, в каком он был восхищении, и как сожалел о том, что посмел сбежать от этого дивного тела. Вероятно из всех мужчин, только он особенно любил каждый дюйм её тела, как человек любит каждый уголок в родном доме.

Её действия были до края мучительны. Обычный удар или обычное обнажение не подействовали бы столь жестоко, как то, что сделала она. Дала увидеть, и тут же предостерегла трогать, в полной мере давая осознать отчаяние.
Он стоял напряжённый, не в силах оторвать безутешного взгляда от её наготы, но не смея прикоснуться.
— Я не должен был уходить, — с отчаянием он извинился, будто бы, с её молодой, упругой грудью, — Прости меня.
Она не могла сейчас вспомнить момента, когда бы он извинялся. Это явно было не в его стиле. Оттого это показалось сейчас таким искренним. Обычно немногословный, он умело повышал цену собственному слову.

Будь на его месте кто-то другой, и Агнесса бы от таких действий начала бить уже ногами. Но ни опущенный на грудь взгляд Армана, ни его скупые слова извинения не вызывали раздражения, а наоборот заставляли мгновенно простить. В его глазах она чувствовала себя божеством, а от одних звуков его голоса была готова расплавиться свечкой. Сейчас даже Джайдэ казался не так хорош. Только этот тембр вибрировал у нее где-то внизу живота, задевая какие-то особые струны.
Она смотрела на него и не могла налюбоваться, пытаясь вспомнить за что там злилась и за что он сейчас так нелепо извиняется.
Эта разлука была такой долгой. А времени у них так мало...
Ей нужно было тепло ее мужчины, пока она не свихнулась окончательно в проклятом Кастамаре.

Пауза затянулась на несколько минут и закончилась резко: Агнесса подалась вперед, прижимаясь телом к телу, собирая своей кожей не успевшую стечь влагу озера. Подтянулась на носочках, цепляясь за губы продолжением оборванного поцелуя и с напором проникая к языку бальвара. Охотно показывая, что ему есть еще чему учиться.
Ее ладошки скользнули по спине вверх, чтобы одна замерла на шее, а вторая вцепилась пальцами в черные кудри. Девушка обвилась вокруг него, как бело-красная змейка, воруя дыхание и страстно покусывая губы с такой агрессией, будто собиралась ими позавтракать.

Он больше не медлил, и не смел терять время. Её ярости нашёлся достойный отклик, и губы сплелись в крепком поцелуе, как их тела в объятии.
Имея в любовниках двух зрелых бальвар, Агнесса впервые осознала, как разительно отличается от них Арман своей юностью и страстью. Он был совсем молод и до того голоден до ласки, что становилось действительно страшно, что её съедят.
И сила его. Пусть не такая густая, но столь мощная, что переполняла резервы в миг. Как яд молодого скорпиона, что намного опаснее яда более взрослого.
Их схожесть так же ускоряла поглощение. Ей не требовалось тянуть: сила сама шла в жилы, от малейшего прикосновения. Тело от этого гудело, и кожу щекотало до возбуждения.
Её бальвар. Ничей больше.
Он отстранится от губ, лишь только затем, чтобы жадно покрыть поцелуями лицо, скулы и шею. Укус не заставил себя ждать: она знала, что он не умел иначе. В нем столько было жажды, что он всегда пребывал на тонкой грани между бесконечной страстью и бесконечной злостью.
Где-то краем слуха, Агнесса слышала, как подошёл Ияль, но, заметив, что любовники увлечены друг другом, со смешком пробормотал "понял, не дурак", и поспешил убраться.

Арман завалил девушку на песок, не прекращая борьбы с её языком. Его желания сейчас были на поверхности, и не было сомнений в том, что он хочет взять от возлюбленной. Он торопился и суетился, и зная то, что после долгой разлуки он не сможет вдоволь удовлетворить все потребности девушки, просто стремился к тому, чтобы поскорее дать волю своей безудержной страсти.

Злость и страсть Армана заражали. Агрессия переплеталась с удовольствием от каждого прикосновения, пока девушка тихо постанывала просто от того, что через ее тело проходили потоки такой знакомой, родной и необходимой энергии. Она чувствовала, как потеплела татуировка на животе, наложенная для увеличения резерва. Ощутила, как накалилось кольцо на пальце.
И даже не заметила, каким именно образом оказалась на песке.
Сейчас Агнесса не сопротивлялась и не пыталась взять лидерство их отношений в свои руки. Сейчас ей хотелось почувствовать власть своего мужчины, за которым она так долго скучала. И потому послушно поддавалась его рукам, распластавшись на земле под ним, подбадривая поглаживаниями, извиваясь и покусывая в ответ.
И наплевать было на уколы клыков, даже несмотря на то, что у нее не было больше регенерации феникса. Она вновь предлагала ему всю себя, взамен отбирая всего его. В какой-то эгоистичной жадности стремясь усилить эту связь, внедрить в него нити своей энергии навечно, чтобы он не смог ни жить, ни дышать без нее.
Пальцы девушки пробежались по шрамам на спине, вспоминая их узоры, а потом скользнули по бокам к животу, чтобы спуститься уже по полоске волосков до штанов. Агнесса ловко и юрко распустила эту единственно лишнюю часть одежды, стягивая руками и коленками вниз до валиков на бедрах. Приподнявшись на локтях, она прижалась к бальвару грудью, а затем легла обратно, раздвигая ноги и не отводя пьяного взгляда от серебристо-серых глаз.

Сгорая от страсти, потным лбом соприкасаясь с её, Арман смотрел ей в глаза, безмолвно принимая приглашение.
Он был неистов и твёрд. Более напористого и агрессивного в этом плане мужчину было сложно найти. Он начал сразу, резко, будто с места в карьер.
Ворвался, вероломно и зло, и начал жестоко хозяйничать в лоне любовницы, не давая той даже возможности хоть чуть чуть повлиять на ситуацию.
Ни сдержать, ни замедлить: оставалось просто принимать его в себе, безропотно, и беспомощно.
Он бил её тазом, как бьют кулаком в лицо ненавистного врага. Яростно врывался, доводя до крика, и бесформенных стонов.

Новый укус отвлёк слегка от происходящего ниже. Но ненадолго, ибо Арман не ведал усталости. Он был очень быстр, и не сбавлял темпа, как то делал Ияль, и не гнул свою умиротворенную линию, как любил это делать Лобо.
Он просто откровенно потреблял её, как если бы с голоду сейчас бросился на тарелку супа. Лишь ускоряя каждую новую ложку, что не успела дойти до рта. Быстрее и быстрее, и быстрее!
От вибрации, что шла по всему телу от его толчков, начинало ныть лоно, предупреждая о скором наступлении желанной кульминации.
Она настигла её резко, не вовремя, и от внезапности оказалась тем ярче. Видимо девушка непроизвольно сжалась, потому что показалось, что естеству любовника  стало теснее. Его это не замедлило, ибо с рычанием он продолжил, пытаясь назло быть ещё быстрее, чем прежде. Не успела первая волна погаснуть, как Агнессу накрыла новая, будто наслаждение было розовым бутоном, и за внешними лепестками скрывались ещё.
Она не успела отойти от новой волны, как тут уж кончился Арман, и его наслаждение вылилось в неё с такой силой, что третья волна ударила, не дав ещё остыть и первой. Тут уже сыграла не только стимуляция, сколько удовлетворение от мысли, что он постиг удовольствие одновременно с ней и в ней. Кроме своих эмоций, она чувствовала и его. Точно знала, что в эту секунду ногти её, что утопали в его ягодицах делали ему наслаждение ещё более ярким. Чувствовала, как ноет его спина, как напрягаются мышцы. Ощущала на себе его невероятно твёрдое тело, что вжимало её в горячие пески.
И пусть опять их страстная встреча длилась лишь пару мгновений, каждый успел достигнуть небес, и рухнуть обессилено вниз.

Это было так прекрасно, что Агнесса боялась закрыть глаза. Боялась, что реальность треснет, лопнет и разойдется по швам, оказавшись вдруг несбыточным сном. Такого просто не могло быть взаправду. Она сейчас в Кастамаре, спит в той белой комнате с окнами, выходящими на единственный зеленый клочок сада.
Но все было таким настоящим.
Острые крупицы песка, прочесавшие спину от каждого неистового толчка. Запах южных растений, не сумевший перебить мускусный запах ее бальвара. Капельки пота, стекающие с его влажных черных волос и щекотно падающие на лицо. Его крепкая кожа, скрипящая под ногтями. Онемевшая нижняя часть тела, практически разорванная апогеем наслаждения.
Она себя чувствовала сейчас почти богом. Почти так, как когда у нее был Феникс.
Столько энергии. Столько раскаленного, чистейшего и принадлежащего только ей удовольствия. От этих множественных приступов Агнесса ошалела и забылась.
Наверное, она на миг отключилась в руках возлюбленного.

Осознание реальности приходило очень медленно.
Сначала разжались наконец руки, которые все это время туго, спазматически прижимали к себе мужчину и не давали ему отстраниться даже на дюйм.
От его веса уже ныли ребра. Соленый пот затекал в укусы, обжигая. Спина горела от песка, который забрался, кажется, везде и который она будет вымывать из себя несколько дней, не меньше.
И несмотря на все это - она была такой счастливой, как не была с самой Бальварии. С тех пор, как они разлучились.
Спихнув с себя мужчину, Несса со стоном вздохнула полной грудью, раскинув руки на песке.
Кажется, она орала так, что слышно было до самого Тезара. А ведь пыталась не кричать, чтобы не смущать мальчика и девушку...
Впрочем, теперь ей было слишком хорошо, чтобы думать об этом.
Перевернувшись набок и подперев голову ручкой, Агнесса устроилась поудобнее на песке, прищурено глядя на Армана.
- Привет.

Он улыбался.
За такую улыбку ему можно было простить все на свете. За такую улыбку она могла гордиться собой безмерно. Ведь только ей под силу было нарисовать на этом каменном лице столько внезапного, искреннего счастья.
— Привет, — он ответил по-кодакски, как всегда бывало после подобной страсти. Она знала, что вместе с серьёзностью он забывал ещё и всеобщий язык.
Он смотрел на неё таким влюблённым взглядом, будто это был их первый раз. Агнесса знала, что никто её больше не полюбит так сильно, как этот бальвар. И дело было не в том, что она того не достойна, а в том, что слишком много любви было в его невероятно сильном сердце. В отличии от многих других, он свою любовь не расточал на дружбу, привязанности или человеколюбие. Он просто отдавал все это в одни-единственные руки.
— Волосы отросли... — он поддел осторожно прядь волос, скатившихся на грудь, и подтянул к губам, втягивая запах.
Улыбка стала чуть наглее:
— Твоему безумию можно петь оды, мианур. Даже если ты решилась пройти через ад не ради меня, прошу солги, и дай мне насладиться своей значимостью.

Губы сами расползлись улыбкой. Она просто не могла не улыбаться, видя его такое удивительно счастливое лицо, переполненное блаженством. Зрелище более редкое, чем солнечное затмение.
- О, ты можешь хоть захлебнуться в своей значимости.
Агнесса тоже перешла на кодакский, решив заодно вспомнить этот любимый ей язык.
- Чтобы добраться до тебя и врезать как следует, мне пришлось заключить союз с двумя демонами и оставить часть своих внутренностей в Армете. Во всяком случае, мне кажется, что часть из них до сих пор там.
Ее передергивало от одной мысли, что надо будет возвращаться обратно.
- Можешь себе представить, на что я пойду, если ты предашь меня еще раз?.. Я вот не могу, а это уже само по себе страшно.

Блаженство продолжало переполнять бальвара. После слов Агнессы о предательстве он поспешил поцеловать её, иногда, сквозь нежные прикосновения покусывая, будто наказывая эти губы за то, что они посмели произнести.
— Я испугался, — прошептал, — Как никогда... Боялся взглянуть в твои глаза.
Его объятия были так нежны и приятны, будто тело Агнессы было создано именно для этих рук. Каждая часть её приходилась в пору.
Его больше не донимала жара. Не только сейчас, а вообще. Это был её дар ему: сила, что не ведала страха перед огнём. Быть может, он ещё и обжигался, но теперь не страдал от томительной жары, даже наслаждаясь ею.
При этом, он не утратил и своей любви к холоду: жался к коже девушке, что по-змеиному была всегда прохладна, и не потела даже после самых томительных упражнений.
В ласковых прикосновениях, он коснулся длинными пальцами татуировки, что покрывали её живот.
— Мне нравится, — только и прошептал, не задаваясь лишними вопросами. Пальцы коснулись знакомого шрама, и дыхание слегка сбилось.

- Правда?.. - Томно спросила девушка, обмирая в объятиях любимого. Каждый раз попадая в его руки, она забывала о том, как и за что злится на него. Злость и обида проявлялись в моменты, когда они разлучались. И сейчас Агнесса начинала подозревать, что это просто был выход отчаянного бессилия и ненависти к тем обстоятельствам, что смели раскидывать их по разным углам мира. К сожалению, чаще всего в том были повинны они сами.
Подняв ножки, она показала узоры красных татуировок.
- А эта?
Откинула волосы и слегка повернулась спиной, дав ему рассмотреть и поцеловать символ сзади.
- А вот эта?
Ушки, руки, глаза - она подставляла все по очереди, коварно вытягивая ласку. Каждый миг его объятий был драгоценностью, которую она не собиралась растрачивать попусту. Новые и новые ожоги разлук заставляли все больше ценить те редкие мгновения, когда им доводилось быть вместе. Когда же она вспоминала, что придется вернуться в гадюшник Кастамара и продолжить лицемерные игры с тамошней знатью - лишь сильнее вцеплялась в своего мужчину.
- А мне вот это не нравится, - недовольно буркнула между поцелуями, касаясь не заживающих ран. - Твои друзья сказали, что ты совсем себя запустил. Лейла жаловалась, что уши отморозил, приполз полуживой. Милый, я тебя не узнаю.
Агнесса заставила мужчину лечь на спину и забралась сверху, внимательно разглядывая его раны. Элель говорила, что когда связь между магом и бальваром достаточно сильна, то даже огненные могут лечить. Может, все дело было в том, что их энергетический рисунок теперь похож? И лечить его, это как лечить себя?
Решив, что точно ничего не потеряет, она провела ладонями по сочащемуся уродливому разрыву, пытаясь направить полученные только что океаны энергии на регенерацию.

Арман морщился, как капризный ребёнок на укоры о том, что его спутники посмели пожаловаться. Когда девушка начала ощупывать его раны, он напрягся, но не смел мешать, больше любуясь девушкой, чем веря в то, что она и вправду принесёт ему облегчение.
Их рисунки были схожи, но главной проблемой была не рана, а заклятие, которое получил несчастный ещё в Бальварии. Пытаясь убить, Джаная почти выжгла всю его способность к самоизлечению, блокируя так же любую магию, направленную на подмогу.
Бальварское тело, впитало проклятую силу, и так крепко, что, казалось, невозможно было бы распутать этот клубок.
Благо, колдовала ведьма воздухом, и Агнессе был ведом способ, коим она могла бы помочь любимому устранить его несчастье.
— Джедок поведал, что ты вновь стала матерью. Мне стоит укорить тебя в том, что ты обретаешь детей лишь когда меня нет рядом?

Мечтательная и нежная улыбка вернулась на лицо, сбив сосредоточение, стоило Агнессе вспомнить о своем мальчике.
- Ты сам виноват. Когда ты бросаешь меня - я начинаю творить что-то невероятное. Без присмотра мое безумие и хаос выходят из-под контроля.
Девушка провела пальцами по груди бальвара.
- Да, у меня появился сын. Я назвала его Кейран. Лира сначала ворчала, но теперь так трогательно за ним ухаживает, ты бы видел. Добывает ему еду, заботится, защищает. Она растет настоящим варваром. Когда мы участвовали на скачках недавно, она на весь ипподром вопила, что сумасшедшая "убей его!". Ха-ха, и это на скачках. Очень боевая. Готова за тебя всех порвать.
Агнесса наклонилась, прижавшись к мужчине.
- Летта просила передать тебе поцелуйчик в носик, и чтобы ты не переживал. Она хорошо кушает, много болтает, как обычно, и не дает там всем продохнуть. За ней сейчас присматривают мои родители. Вместе с папой и Джедоком мы разрабатываем план проникновения во дворец императора, чтобы вытащить ее. Я уже ближе к цели, чем когда-либо.
Она решила по обыкновению сразу вывалить все.
Разве что кроме их крепкого знакомства с Иялем.
- Мм.. я продала твой стекольный завод Крысе за долги и переманила его на свою сторону. Все твои запасы серебра ушли в мой банк на оборот. Твой отец помог мне все оформить. Ты его снова чуть не довел до инфаркта и нам пришлось выкручиваться перед Эстаном, чтобы он не посылал по твоему следу убийц. Что там еще из новостей.. Ах! Кай теперь мой телохранитель. Помнишь Кая?.. Мой батингофский любовник. Ох, не смотри так.. я его простила после того, через что мы прошли в Мертвом Городе. Сейчас он довольно неплох и надежен. Я взяла его с собой в Кастамар вместе с Лейсан, Шушем, Крысой и Бейтсом. Да, это звучит, будто я тебе мстила, но все совсем не так... О, и.. чуть не забыла.
Девушка подняла руку, показывая кольцо.
- Я вышла замуж.

Арман, по обыкновению просто наслаждающийся голосом прекрасной дамы, вдруг поменялся в лице, даже при попытке это скрыть. Впрочем, борьба с лицом длилась не долго: последняя новость заставила его подскочить, резко перехватывая ручку Агнессы.
Она знала, его главную беду: невероятную ревность. Знала, что ему порой сложно смотреть, как она чрезмерно долго общается даже с тем же конём.
Её брак с другим мужчиной он и вовсе допустить не смел, почти сразу рухнув в пучину ярости, и все силы тратя на то, чтобы лицо этого не выдало...
— И... кто же... этот... счастливец?..
"Вернее труп".
Он уже предвкушал скорую смерть мерзавца. Не мог только решить до Кая или после. Все так же сжимая ручку, бальвар сорвал с её пальца кольцо, и поднёс к глазам, видимо решив узнать таким образом, кем был тот самоубийца, что подарил его.

- Эй! Отдай, это не просто украшение!
Чувствуя смертоносную ауру, распространяющуюся вокруг мужчины, Агнесса серьезно испугалась, что он сейчас запустит кольцом в озеро.
Или вовсе проглотит.
Обхватив руку бальвара и откровенно наслаждаясь его реакцией (а вот не надо было бросать ее!), девушка сквозь коварную улыбку и невинный взгляд выдохнула имя мерзавца-жениха:
- Арман Де'Зомм.

— Ах, вот оно что, — Арман приподнял бровь, — Очень интересно...
Он все ещё пребывал не в самом лучшем расположении духа, но имя её жениха уже дало ему возможность немного поумерить пыл.
— Видно от горя расставания у тебя зрение подпортилось, да?..
Он перевернул её на спину, и уже хотел пытать поцелуями, как сверху раздалось:
— Третий не нужен?!..
Арман резко вскинул голову и даже зарычал, пытаясь скорее прикрыть девушку, как скупец сокровище, упавшим покрывалом. Ияль с хохотом убежал к их пристанищу, и Арман долго глядел ему вслед, недовольный в край.
— Скажи, он и вправду твой брат? Лишь сомнение в том, что он не лжёт, не дает мне прикончить этого негодяя!

Агнесса залилась краской, отводя взгляд.
Она была готова рассказать Арману обо всем, кроме постыдной связи с братом. Во-первых, не было уверенности, что он после этого его не разорвет. Во-вторых.. разорвать Ияля было невозможно и там уж сам Арман мог пострадать.
Ну и просто было чудовищно стыдно.
- Он мой брат, - заверила девушка. - Кровный брат. По маме... Сын Лиссара.
Она осторожно глянула на бальвара.
- Да и неужели у тебя еще остались сомнения?.. Мы же с ним похожи, как две капли! Я с ним всего одни сутки провела и сразу догадалась.

Арман вздохнул, видимо удрученный тем, что у него нет достаточного повода навалять этой наглой роже. Ещё немного прикрыв девушку, и удостоверившись, что случайный наблюдатель не оценит тех прелестей, что принадлежали исключительно ему, он продолжил:
— Ну так и кто сыграл твоего супруга, если не секрет?.. Я могу конечно удовлетвориться тем фактом, что страдая в тоске, ты решила подделать документы, и женить меня на себе заочно... Тем не менее, зная тебя и твои помыслы, могу ещё предположить, что ты все же нашла того, кто мог бы выдавать себя за меня.
Он укусил девушку за ухо:
— Колись, белка.

Девушка поморщилась, расслабившись под руками бальвара и не особо стремясь переходить на тему других мужчин.
- Нууу... Он очень милый. Добрый. Внимательный.
Никакой, в общем-то. Для друга отличено, а вот в отношениях его Агнесса не представляла.
- Его зовут Ричард.
Она обхватила Армана за шею, вновь прижавшись.
- Он наследник трона Кастамара. Истинный король.

— Надеюсь, он предупреждён о том, что прикасаться к тебе нельзя?.. Если я узнаю о поцелуе, неловком прикосновении, или...
Арман облизнул губы, пытаясь унять пыл, и не смущать им девушку.
— ...будь осторожна, — он аккуратно положил её ручку себе на шею, где был тонкий след, будто от лески, — Кастамар ужасное место. Мне дважды удавалось оттуда сбежать, и я знаю, о чем говорю.
Он осторожно поцеловал девушку в висок, и провёл пальцами по щеке:
— Не хочешь поесть?.. Борхи принёс несколько змей, хватит пообедать, — Верно, стоит тебя познакомить со всеми...
Но он не хотел делить внимание Агнессы с кем-либо ещё.

- Я голодна, как волк!
Она так и не завтракала, а все, что было у нее в желудке ушло после Армета. Сейчас Агнесса была готова проглотить змею целиком.
Грызанув Армана за ухо, укусив за губу и подбородок, девушка подскочила и направилась к озеру.
- Только сполоснусь от песка.
Умиротворение медленно находило и захватывало. Она вновь чувствовала себя спокойно и защищено, как чувствовала только рядом с этим мужчиной.
Его напоминание о Кастамаре вызвало болезненный спазм.
- Кастамар - это улей. Там... хреново. Там очень хреново.
Она собиралась подробнее поговорить о будущей роли Армана, как роли короля бальваров, чтобы помочь брату воздействовать на него. Но пока растягивала безмятежный покой.
Поплескавшись в озере, девушка выбралась и завернулась в одолженное Иялем покрывало, замотавшись. Задумчиво глянула на любовника.
- Ты узнаешь имя Фигарио Дебат?..

Все это время, Арман лежал на песке, с кошачьим довольством глядя на то, как его женщина плещется в озере. Он медленно перекатывал в ладонях песок, сосем не беспокоясь, что пачкает свои раны.
— По поводу «Фигарио» не знаю, но какого-то «Дебата» я пожевал.
Он не особо запоминал тех, кого побеждал. В основном, в его мозгу крепко заседали лишь те личности, которых он превзойти не смог, сразу укореняясь в мозгу, как злейшие враги.
— Его слуги визжали: «господин Дебат! Господин Дебат!», пока я жестоким образом отделял его туловище от ног.
Это было не так давно, и он это отчего-то прекрасно запомнил.
Обняв девушку за плечо, он повел её вверх по холму, лениво переставляя по песку ноги. Запах пищи почти сразу ударил в нос, когда они подошли ближе.
— Ой, вы поглядите! Мой друг, если бы ты сразу сказал, что тебе для счастья не хватает моей сестрицы, я не был бы Иялем, коль бы не достал её с другого конца света!..
Пепельный мальчишка пихнул пяткой брата Агнессы, и поспешил подбежать к Арману, с угождением вручая ему порцию мяса.
— Не стоило… — Армана такое обхождение смущало, но он взял горячий кусочек, и отдал его любовнице. Заметив это, мальчик поспешил принести еще кусок, выбрав самый большой из тех, которые остались.
— Мы вам рады очень, — решилась вымолвить девушка, которая выглядела довольно болезненно и бледно, — Сир Арман о вас скучал.

- Сир Арман?.. - Агнесса весело посмотрела на своего бальвара, явно издеваясь. - Ох, ну это значит лишь то, что вы уже входите в редкое и довольно скудное число друзей "сира Армана", так как он мало кому показывает свои истинные чувства.
Агнесса чуть задумалась и хохотнула:
- Да и вообще всякие чувства.
Девушка прошла к брату и шлепнулась рядом с ним, прислонившись к большому горячему боку. Первую жажду разлуки с Арманом она утолила, теперь хотелось немного побыть рядом с Иялем и потягать родную энергию.
Она вгрызлась зубами в мясо и, жуя, внимательным взглядом окинула мальчика и юную девушку.
Сын Ияля и последняя наследница. Для наследницы выглядела она довольно... хрупко. Неужели в этой девчушке действительно была какая-то сила?..
- Вы обо мне, наверное, уже знаете, но на всякий случай представлюсь еще раз. Меня зовут Агнесса. Мое родовое имя - Милания Гайнем. Ты Борхи, так?
Она очаровательно улыбнулась мальчику, внутри себя попискивая от восторга - ее племянник!
И перевела пристальный взгляд на девушку.
- А ты?..

— М-м-мирида. Эгель, — девочка вдруг вся зарделась, и, видимо по причине того, что сама не знала, с чего с ней вдруг произошла такая перемена, покрылась румянцем еще обильнее, чем прежде.
— Мой сына, — тихо шепнул на ухо Агнессе Ияль, тыкая пальцем на занятого уборкой мальчика. Брат обнял девушку по-свойски, чем вызвал явно неудовольствие у Армана, — Нагулял у одной полукровки, прикинь… О, смотри, этот кот сам пришел на ручки!..
Он отвлекся на Армана, который попытался присесть поближе к Агнессе, и вызывал у того закономерную реакцию: свалить.
— Ой, ну ладно тебе! Ну иди ко мне! Ну что ж ты, эй!..
Бальвар поспешил отойти на почтительное расстояние, и стал сверлить Агнессу взглядом издали.
— А вот эту девицу Арман привел, — возвращаясь к бедной Мириде продолжил Ияль, — Идем мы по пустыне, глядь: а она его бессовестно оседлала, и по-царски ехала!
Девочка вдруг схватилась за щеки.
— Он её похитил, эт такой негодяй! И через пустыню повел! Ты посмотри на детку, она же совсем для того не приспособлена!
Ияль показал Агнессе шляпу, сплетеннуюую из коры пальм:
— Вот, шапочку ей делаю, а то уже успела удар схватить. Его Высочество совсем не умеет заботиться ни о себе, ни о дамах.